[Леди - хранитель]

Новая запись для проверки

---

Логи

[Старый Крокодил]

Отсюда убрал. Днем повешу в своем дайри.

---

Лесной Замок

[Старый Крокодил]

С "Реваншем" покончено. Да мы поиграли, но увы, замахнулись на слишком масштабные события, чтобы отыгрывать их в составе 3х-5ти человек. Поэтому у нас и родилась мысль сыграть что-нибудь старинно-таинственное-изящно-жутковатое.



Итак, дамы и господа, встречайте:

Судья Ланкастерского Коронного Суда Барристер Сэр Роджер Торнхем - Angerran

Графиня Элизабет Эйстон - Айди

Компаньонка графини Эйстон - Беатрис - Кerida

Сэр Эдмунд Торингтон. Судовладелец, член Палаты Общин- Bladesinger

Испанский дворянин, скрывающийся под именем Румату де Линд - Malkav

Хозяин замка Лонгсли-холл, барон Александр Лонгсли, а также НПС, ДМство и раздача пинков игрокам - Арно



1625 год, старая добрая Англия. Ланкашир, лесная глушь. В лесу, а точнее на берегу озера уединенный замок, куда и прибывают путники, застигнутые ужасной бурей.

---

[Angerran]

Vox in Excelso

Булла Папы Римскогоо роспуске ордена Тамплиеров



Клемент, раб рабов Божих, для постоянного отчета. Слышал я жалобы и горький плач, которые становились все сильнее и произошло так же как и когда Бог говорил через его пророка: Этот дом пробудил мой гнев и отринул его от Себя из-за зла его сыновей, поскольку они повернулись ко Мне спиной, а не лицом, и воздвигли идолов в доме, что освящен Моим именем. Они построили храмы Баала, чтобы посвящать своих сыновей идолам и демонам. Они грешили как в дни Содома и Гоморы. Когда я узрел эти деяния, в страхе перед таким скандалом - поскольку, кто слышал о таком позоре? Кто видел подобное? - я падал в ужасе когда слушал это, мне было страшно когда я видел это, моя душа стала озлобленной и тьма сокрушила меня. Услыште голос людей из города! Голос из храма! Голос Бога, карающего его врагов. Выбросьте их из вашего дома и позвольте их корням высохнуть; пусть их поля не приносят плодов и шипы покрывают их путь.



Немалый грех на этом доме - жертвовали они сыновьями своими, посвящая их демонам, а не Богу и богам, которых они не знали. Поэтому этот дом будет проклят и необитаем, брошен в геену огненную и приравнен к пыли, оставлен, недоступен, отвергнут гневом Бога. Бога не выбирал людей из-за места, но место из-за людей, поэтому как Бог сказал Соломону, когда он построил храм для него, Соломону, кто был заполнен мудростью подобно реке: Но если ваши сыновья отрекаются от меня и воздвигают странных богов и поклоняются им, то я отброшу их от меня и из земли, которую я дал им; и из храма, который освящен моим именем, я приведет из моего вида и это станет уроком для всех народов. Каждый узнавший об этом, будет говорить: Почему Бог сделал это с ними? и сам себе отвечать: Поскольку они оставили Бога, Бога, который искупил их грехи ценой крови Своей и поклонялись Баалу и другим богам. Поэтому Бог покарал их.



Действительно немного, в то время как назад, относительно времени нашего выбора, поскольку высший римский папа прежде, чем мы прибыли в Лион для нашей коронации, и впоследствии, и туда и в другом месте, мы получил секретные намеки против магистра, прецептора и других членов ордена рыцарей тамплиеров Иерусалима и также против ордена непосредственно. Эти люди были отправлены в Святую землю для защиты наследства нашего повелителя Иисуса Христа и эти воины католической веры несли главное бремя защиты Святой Земли. По этой причине, святая Римская церковь удостоила их орден своей высокой поддержкой, вооружила их крестным знамением против врагов Христа, оплатили им самую высокую дань уважения и усилила их различными свободами и привилегиями. Поэтому это было против Иисуса то, что они упали в грех нечестивой измены, отвратительный недостаток идолопоклонства, смертельное преступление содомии и различных ересей. Все же никто не ожидал и не мог представить себе, что эти люди, столь набожные, столь часто проливающие свою кровь ради Христа и как замечено, неоднократно подвергавшиеся смертельной опасности, столь часто доказавшие свою преданность в вере своей и посте, совершили такие преступления. По этим причинам мы долго нежелали слушать инсинуации и обвинения против тамплиеров. Тогда вмешателся наш дорогой сын во Христе, Филипп, прославленный король Франции. Те же самые речи о преступлениях были сообщены и ему. Он не был жаден. Он не имел никакого намерения требования или захватывать для себя что-либо у ордена тамплиеров. Он был в огне веры, так хорошо отмеченной среди его предков. Он получил так много информации, как он законно мог. Тогда, чтобы подать нам знак, он послал нам много ценной информации через своих посланников. Имелся честный рыцарь, человек благородной крови и немалой репутации в ордене, кто свидетельствовал тайно, согласно присяге, в нашем присутствии, что на его приеме, рыцарь посвящавший его, говорил, что он должен отречся от Христа, что он и сделал, в присутствии некоторых других рыцарей Храма, кроме того он плевал на распятье, предложенном к ему этим рыцарем. Свидетель также подтвердил, что он слышал, что это была общепринятая манера принятия новых членов: При посвящении человека, получающего звание рыцаря, человек отвергал Иисуса Христа, и в знак отрицания Христа, плевал на распятье предложенное ему, и совершал другие незаконные действия вопреки христианской вере, как говорил свидетель, признавшийся непосредственно в нашем присутствии. Мы были обязаны принять во внимание такие серьезные обвинения. Когда наконец до на донесся крик с настоятельными обвинениями короля Франции, а так же герцогов, баронов, другой знати, духовенства и простых людей королевства Франции и через агентов и должностных лиц, мы услышали печальный рассказ: то, что магистр, прецептор и другие члены ордена совершали и другие преступления. Это было доказано многими признаниями, аттестациями и показаниями магистра, многих прецептеров и членов ордена, в присутствии прелатов и инквизиции. Эти показания были сделаны в королевстве Франции с нашего разрешения и показаны нам и нашим коллегам. Кроме того, слухи выросли настолько, что враждебность народа против ордена и непосредственных членов его, не могла игнорироваться без серьезного скандала и при этом подрывала истинную веру. Так как мы, хотя и не достойно, представляем Христа на земле, мы полагали, что должны разрешить этот вопрос. Мы призвали к нам многих из прецептеров, священников, рыцарей и других членов ордена, тех кто имел репутацию в ордене. Они давали присягу, перед Отцом, Сыном и святым Духом; мы потребовали, в святом повиновении церкви, вызывая божественное суждение с угрозой вечного проклятия, что они будут говорить только правду. Мы указали им, что теперь они были в безопасном месте, где они могут ничего не бояться, несмотря на признания, которые они сделают. Мы желали, чтобы те признания были совершены без ущерба для них. Таким образом мы опросили семьдесят двух членов ордена. Мы разбирали их признания с нотариусом и зарегистрировали как подлинные документы, в нашем присутствии и наших коллег. После нескольких дней мы зачитали эти признания в присутствии рыцарей. Каждому была зачитана версия на его родном языке; они стояли рядом с их признаниями, явно и тайно одобряя их, поскольку они были прочитаны и правдивы.



После этого, был персональный разговор с Великим магистром и основным прецептором ордена, мы наказали, чтобы Великий магистр и главный прецептор Оутремера, Нормандии, Аквитании и Пуатье были представлены нам. Однако они, были очень больны в то время и не могли ехать на лошади и мы пришли к ним. Мы желали знать правду в целом о вопросе и засвидетельствованы ли их признания и показания, которые были сделаны в присутствии инквизиции королевства Франции и общественных нотариусов, а так же многих других хороших людей. Признания были произведены публично и были истины. Мы, в полную секретности, проводили осторожное исследование, относительно правды обвинений против них, членов ордена и против ордена непосредственно. Если имелось доказательство, оно должно было быть принесено нам; признания и показания должны были разобираться в письменной форме общественным нотариусом и представляться нам.



Кардиналы пришли чтобы видеть магистра, визитатора и прецептора лично и объяснили причину их посещения. Поскольку они и некоторые другие члены ордена были переданы для дознания церкви, пусть они будут свободно и без любого опасения, искренне говорить кардиналам правду, кардиналы наделены нашей апостольской властью, возложенной на них дабы узнать правду. Магистр, визитатор и прецептор Нормандии, Оутремера, Аквитании и Пуатье, в присутствии трех кардиналов, четырех нотариусов и многих других людей пользующихся доброй славой, приняли присягу на святом евангелие, что они будут говорить правду, явно и полностью. Они говорили один за другим, в присутствии кардиналов, без любого принуждения или опасения. Они признавали среди других вещей, что они отвергали Христа и плевали на распятье во время приема в орден Храма. Некоторые из них добавляли, что сами они приняли много братьев, используя этот обряд, а именно с отвержением Христа и плеванием на распятье. Имелись некоторые, кто признавал другие ужасные преступления и безнравственные дела. Эти признания и показания гроссмейстера, визитатора и прецептора были приняты как общественный документ четырьмя нотариусами. После нескольких дней, признания читались обвиняемым в присутствии кардиналов; каждый рыцарь получил запись на его родном языке. Они упорствовали в своих признаниях и одобрили их, явно и тайно. После этих признаний, они просили у кардиналов прощения за вышеупомянутые преступления; подобострастно и искренне, преклонив колени, они сделали свое ходатайство со многими слезами. Так как церковь никогда не отворачивается от жаждущих прощения,кардиналы представили прощение нашей властью в общепринятой форме церкви магистру, визитатору и прецептору в их ереси.

Из этих признаний, мы находим, что магистр, визитатор и прецептор Нормандии, Оутремера, Аквитании и Пуатье часто совершали серьезные нарушения, хотя некоторые из них виновны менее чем другие. Мы решили, что такие ужасные преступления не должны быть безнаказанны, это оскорбления всемогущему Богу и каждому истинно верующему. Мы созвали на совет наших коллег, чтобы решить вопрос о вышеупомянутых преступлениях и нарушениях. Это было выполнено через местные советы ординариев и других мудрых, заслуживающих доверия людей, отправленных нами для разбирательств в командории ордена; и через некоторых благоразумных людей, которых мы выбрали лично для рассмотрения дела ордена в целом. После того, как все исследования были сделаны: и ординариями, и нашими делегатами, и людьми рассматривающими дело ордена, в каждой части мира, где находился орден, эта информация очень тщательно читалась и исследовалась, нами и нашими коллегами, кардиналами святой Римской церкви благоразумными, заслуживающими доверия и Богобоязненными людьми. Это имело место в Маласене, в епархии Вайсон.



Позже мы прибыли в Вену, где уже были собраны патриархи, архиепископы, выбранные епископы, освобожденные и не-освобожденные аббаты, другие прелаты церквей, а так же поверенные отсутствующих прелатов и глав которых мы вызвали. На первом совете мы объяснили им причины для созыва совета. После этого кардиналы, все прелаты и поверенные, были собраны на совет в нашем присутствии и обсуждали, как решать вопрос о тамплиерах. Некоторые патриархи, архиепископы, епископы, освобожденные и не-освобожденные аббаты, другие прелаты церквей и поверенных из всех частей Христианского мира, были выбраны из всех прелатов и поверенных в совете. Выбор был сделан среди тех, кто был более квалифицированным, осторожным и склонным к консультации в таком важном деле и обсуждения с нами и вышеупомянутыми кардиналами. После мы провели публичные чтения по этому вопросу в присутствии прелатов и поверенных. Эти чтения происходили в течении нескольких дней, в церкови собора. Впоследствии сделанные аттестации и резюме, рассматривались и исследовались, но не в небрежной манере, а с большим вниманием, многими из наших почтенных братьев, патриархом Aquileia, архиепископами и епископами священного совета, которые были специально выбраны и присланы для этой цели и теми, кого совет выбирал очень тщательно и искренне.



Поэтому мы созывали кардиналов, патриархов, архиепископов и епископов, освобожденных и не-освобожденных аббатов, а так же прелатов и избранных советом, чтобы рассмотреть это дело, и мы спросили их, в ходе секретной консультации в нашем присутствии, что мы должны делать, беря за основу тот факт, что некоторые тамплиеры предоставляли себя для защиты их ордена. Большая часть кардиналов и почти целый совет, были твердо убеждены, что ордену нужно дать возможность защищаться самостоятельно и что это не может быть осуждено, без нарушения Божьих заветов и несправедливости. Напротив, другие сказали, что членам ордена нельзя позволить защищать их орден и что мы не должны давать разрешение для такой защиты, поскольку, если бы такая защита позволялась, имелась бы опасность для всего дела, с немалым ущербом для веры и Святой Земли. Имелся спор, задержка и откладывание решения и много различных причин были упомянуты. Действительно, хотя законный процесс против ордена до сих пор не разрешает его каноническое осуждение как еретический, чистое имя ордена было в значительной мере покрыто ересью. Кроме того, почти неопределенное число его членов, среди них: Великий магистр и главный прецептор, были осуждены в ереси, ошибках и преступлениях по их непосредственным признаниям. Эти признания делают орден, очень подозрительным, и покрытым позором, для святой церкви Бога, ее прелатов, королей и католиков вообще. Кроме того, откладывание урегулирования дела тамплиеров, по которому мы собираемся принять заключительное решение в существующем совете, будет вести, во всей вероятности, к полной потере, разрушению и упадку ордена тамплиеров.



Имелись поэтому два мнения: некоторые сказали, что решение должно быть немедленно объявлено, осуждая орден в совершенных преступлениях, а другие возразили, что слушаний против ордена, по справедливости нельзя пропускать. После долгого и зрелого обдумывания, мы решили переходить непосредственно к решению проблемы, таким образом скандал будет устранен. Мы приняли во внимание позор, подозрения, сообщения и другую информацию упомянутую против ордена, также секретный прием в орден и расхождение поведения многих из членов ордена от общего поведения и пути жизни и моралей других христиан. Мы особенно отметили, что когда посвящались новые члены, они клялись не говорить никому как проходил прием в орден и никогда не оставлять его; это создает неблагоприятные предположения. Кроме того, мы видим, что вышеупомянутое вызвало серьезный скандал против ордена, скандал, который невозможный смягчить, пока орден продолжает существовать. Мы обращаем внимание также на опасность для веры и для души, на многие ужасные преступления членов ордена и другие причины и все это привело нас к следующему решению.



Большинство кардиналов и членов совета, решило, что лучше, более целесообразно и выгодно для Бога и для сохранения в чистоте христианской веры, а так же для помощи Святой Земле и по многим другим причинам, запретить орден тамплиеров. Этот путь был найден наиболее предпочтительным. Мы так же знаем, что в других случаях Римская церковь наказывала по гораздо меньшему количеству причин чем те, что были упомянуты, без ошибки со стороны братьев. Поэтому, с грустью в соответствии с постановлением и верой Христовой, мы с одобрением священного совета запрещаем орден тамплиеров, его устав, одежды и название, в соответствии с неприкосновенным и бесконечным декретом, мы полностью запрещаем его, любой, кто с этого времени называет себя его именем, или носит его одежды, или ведет себя как тамплиер, несет автоматическую экссвязь. Кроме того, мы конфискуем все имущество и земли ордена. Мы, перед завершением священного совета, говорим, что делалось это к чести Бога, возвеличиванию христианской веры и благосостояния Святой Земли. Мы строго запрещаем всем, любому государству, вмешиваться в вопрос ордена тамплиеров. Мы запрещаем любое действие относительно них, которое нанесло бы ущерб нашему решению. Мы устанавливаем декретом, что с этого времени любая подобная попытка не имеет законной силы, сделанно ли это сознательно или по невежеству. Однако, мы не желаем умалять достоинство любых процессов, сделанных или которые будут сделаны относительно тамплиеров местными епископами и провинциальными советами, в соответствии с тем, что мы предопределили. Да будет так ...

Дано в Вене 22 марта в седьмом году нашего понтификата.



Булла Ad Providam о передаче прав и привелегий рыцарей тамплиеров ордену госпитальеров





Так должно быть для священников Христа, осуществлять заботу от лица церкви, исследовать причины дел, которые неожиданно возникают. Таким образом, они могут дать должное решение по каждому делу и действовать подходяще; они могут истинно очищать от сорняков поля Бога так, чтобы их достоинства увеличивались скорее чем уничтожались. Таким образом они приносят больше радости чем вреда, который они причинили искорененным людям; истинное правосудие имеет сострадание к горю. Заменяя зло добром, они увеличивают рост достоинств и восстанавливают то, что было разрушено.



Некоторое время назад, мы окончательно и безвозвратно распустили орден рыцарей тамплиеров из-за отвратительных деяний его магистра и членов ордена во всех частях мира. Эти люди были связаны с неприличными ошибками и преступлениями, с развращенностью - они были нечисты и порочны. С одобрением священного совета мы, не без горечи, отменили устав ордена, его одежды и названия. Мы сделали это не категорическим запретом, так как это будет незаконно, а согласно запросам и выполненным процессам и в соответствии с постановлением. Мы выпустили строгий запрет, что бы никто не мог впредь восстановить орден или носить его одежды, или вести себя как тамплиер. Любой делающий иначе несет автоматическую экссвязь. Мы строго запретили всем: любому государству и отдельным людям, что-то изменять в этом вопросе или даже вмешиваться; мы установили декретом все попытки этого вида, чтобы они и впредь не имели законной силы, сделанны ли они сознательно или в невежестве.



Впоследствии мы озаботились, чтобы упомянутый орден, который существовал более чем долгое время, должен быть оставлен без управления и погибнуть никому не принадлежа или использоваться другими, кто предан истинной вере. Поэтому, мы проводили длинные, трудные и разнообразные обсуждения с нашими коллегами, кардиналами святой Римской церкви, с патриархами, архиепископами, епископами и прелатами и с некоторыми выдающимися людьми, с поверенными в совете глав, женских монастырей, церквей и монастырей, чтобы, через это кропотливое обдумывание, могло быть сделано правильное и выгодное решение, насчет упомянутого ордена, во славу Бога, увеличения веры, возвеличивания церкви, защиты Святой Земли и спасения мира преданных. После особенно долгих и тщательных обдумываний, мы и упомянутые отцы и патриархи, архиепископы, епископы, другие прелаты, наконец пришли к заключению. Орден и все ему принадлежащее, должен перейти в собственность ордена госпиталя и наших любимых сыновей магистра и членов ордена, поскольку они, как истинные служители Бога, подвергают себя смертельной опасности при защите веры, неся тяжелые потери в странах за границей.



Мы наблюдаем, с истинным милосердием, что орден госпиталя - один из тех орденов, в которых процветает истинная вера. Фактические доказательства показывают нам, что божественное поклонение является пылким, работы благочестия и милосердия осуществлены с большой серьезностью, члены госпиталя презирают соблазны мира и преданы Богу. Как бесстрашные воины Христа они горячи в их усилиях, чтобы восстановить святую Землю, презирая все человеческие опасности. Также, мы имеем в виду, что чем больше они снабжены средствами, тем больше будет энергия магистра и членов ордена госпиталя и возрастет их пыл и их храбрость, чтобы отразить оскорбления наносимые Спасителю и сокрушить врагов веры. Они будут способны легко переносить все трудности при выполнении такого дела.



Чтобы мы могли предоставлять им большую поддержку, мы дарим им, с одобрением священного совета, дома рыцарей тамплиеров и другие здания, церкви, часовни, города, замки, страны, имущество, доходы, права и все другое, что принадлежало ордену храма, вне и на этой стороне моря, в каждой части мира, на то время, когда магистр и некоторые члены ордена храма были арестованы в королевстве Франции, а именно в октябре 1308 года. Подарок должен включить все, что имели тамплиеры, поддерживали, обладали непосредственно или через других, все, что принадлежало упомянутому дому и ордену рыцарей тамплиеров, магистру и членам ордена, права и привилегии, которые во время их ареста принадлежали ордену или членам ордена рыцарей тамплиеров или могли принадлежать им, которыми упомянутый магистр и члены ордена рыцарей тамплиеров были законно обеспечены. Все то, что мы представляем, передаются навсегда упомянутому ордену госпиталя.



Все это передается ордену госпиталя, кроме владений упомянутого ордена рыцарей тамплиеров в королевствах и странах наших любимых сыновей во Христе, прославленных королях Кастилли, Арагона, Португалии и Майорки, вне королевства Франции. Мы исключаем эти земли и владения, из упомянутого подарка. Никто из любого государства или ордена, не может вмешаться в то, что касается этих людей и земель по нашему постановлению. Мы желаем, чтобы наш декрет относительно этих людей и ордена храма в королевствах и странах вышеупомянутых королей остался в полной силе до другой договоренности.



Все владеющие землями, привилегиями, замками или каким бы тонибыло имуществом принадлежащим ордену храма, независимо от государства, известности или достоинства, даже если это - понтифики, должны отказаться от них в пределах месяца после запроса магистра и членов ордена госпиталя, или любого из них, или их поверенных. Все должно быть полностью и свободно передано ордену госпитальеров или магистру, приорам, прецепторам или членам упомянутого госпиталя, в любых регионах или областях, или любому из них индивидуально, или их поверенному (поверенным), от имени упомянутого ордена госпитальеров, даже если приоры, прецепторы, члены ордена или их поверенные, или любой из них не имеют никакого специального документа от магистра ордена, при условии, что поверенные обладают полномочиями от приоров или прецепторов, или от любого из них, в странах, в которые эти приоры или прецепторы были посланы. Приоры, прецепторы и члены ордена обязаны дать полный отчет магистру относительно всего: их поведения, их действий и переговоров. Поверенные должны дать подробную запись приорам или прецептерам или тем, от кого они были посланы. Все, кто сознательно оказали помощь или содействие членам упомянутому выше ордена храма, относительно задержки передачи имущества или прав, публично или тайно, объявляются под экссвязью. Главы или управляющие церквями или монастырями, городами, замками и другими местами, которые даже по ошибке препятвовали передачи имущества тамплиеров ордену госпиталя, в пределах месяца, попадают под наказание тамплиеров и лишаются всего, что они держатся как свои владения. Эти владения должны быть переданы свободно и без возражений заинтересованным церквям, и прелаты тех церквей могут распоряжаться владениями по своему желанию.



Данно в Вене 2 мая в седьмом году нашего понтификата.

2 мая 1312 года



III



Булла Nuper in Concilio об условиях пеердачи прав и привелегий рыцарей тамплиеров ордену госпитальеров





Всем защитникам и опекунам дома и ордена рыцарей тамплиеров. Недавно мы держали, общий совет в Вене. Там мы рассматривали деяния ордена тамплиеров. Мы решили, что привелегированы должны быть те, кто находится в истинной вере и более полезны в Святой Земле, поэтому мы предоставляем права и полномочия тамплиеров ордену госпиталя святого Иоанна Иерусалимского, это намного лучше, чем передавать их новому ордену, который будет создан. Имелись, однако, некоторые, кто утверждал, что будет лучше передать их ордену, который будет создан, чем отдавать их ордену госпиталя. Наконец, с верой в господа нашего Иисуса Христа, 2 мая сего года, с одобрения священного совета, мы решили, что права и привелегии нужно передать упомянутому ордену госпиталя. Мы сделали исключения, по некоторым причинам, для ордена тамплиеров в королевствах и странах наших любимых сыновей в Христе, прославленных королях... из Кастилии, Арагона, Португалии и Майорки, вне королевства Франции.



Поэтому, мы, в соответствии с постановлением, чтобы завершить передачу полномочий упомянутому ордену госпиталя, решили, что вы оплатите все расходы и после того как все расходы будут оплачены, магистр, приоры или прецепторы областей или городов или епархий, в пределах месяца, должны послать к нам поверенного или поверенных. После этого мы справедливо подтвердим ваши привелегии.



Дано в Ливроне, епархии Валенс 16 мая в седьмом году нашего понтификата.

16 мая 1312 года





IV

Булла Licet Pridem о передаче имущества Ордена тамплиеров Ордену Иоанна Иерусалимского







Некоторое время назад, на общем совете в Вене, с помощью Господа нашего Иисуса Христа, мы упразднили орден Храма на серьезных основаниях. После длинного и осторожного обсуждения с нашими коллегами и целым советом, мы одарили орден госпитальеров и наших любимых сыновей: магистра и членов ордена, поскольку эти защитники Бога подвергают себя великой смертельной опасности при защите веры и переносят тяготы за границей. Мы передаем им дом рыцарей тамплиеров и их другие здания, церкви, часовни, города, замки, страны и все другое их движимое и недвижимое имущество, вместе со всеми правами, привелегиями и всем, что принадлежало им, вне и в этой стране, море и все части мира, которые прежний орден имел и включал в себя в то время, когда магистр непосредственно и некоторые из членов ордена, были арестованы в королевство Франция, в октябре 1308 года. Мы передаем все это навсегда ордену госпиталя, с одобрением священного совета и нашей апостольской власти, для защиты святой Земли. Однако, независимо от того, что права принадлежали королям, принцам, прелатам, баронам, знати и любым другим истинным католикам, перед арестом магистра ордена Храма и некоторых других членов ордена, они должны остаться неизменными. Мы исключили из упомянутого пожертвования, владения ордена Храма в королевствах и странах наших любимых сыновей в Христе, прославленных королей .. .. Кастилии, Арагона, Португалии и Майорки, находящиеся вне королевства Франции, которые мы оставили с серьезным основанием. В символе пожертвований, однако, из-за небрежности, пренебрежения или ошибки писца или секретаря, было опущено упоминание о ненарушении прав королей, принцев, прелатов и других истинных католиков. Поэтому, чтобы в будущем не возникало сомнений из-за этой ошибки относительно обвинений и прав, а так же любого предубеждения против упомянутых королей, принцев, прелатов, баронов, знати и других людей, мы, кто желает, чтобы каждый сохранил свои неослабленные права, желаем, чтобы обеспечить подходящее решение в вопросе о упомянутых королях, принцах, прелатах, баронах, знати и любых других католиков, объявляем, что мы сделали вышеупомянутое пожертвование ордену госпиталя святого Джона Иерусалима и непосредственно его магистру и членам ордена, вместе со всеми привилегиями, правами и почестями бывшего ордена Храма для защиты Святой Земли. Однако, права, что принадлежали королям, принцам, прелатам, баронам, знати и любым другим католикам, во время упомянутого ареста магистра и некоторых других членов ордена Храма, остаются неизменными и неослабленными, поскольку они были отчетливо и явно упомянуты в пожертвовании.





Дано в Авиньоне 13 января в восьмом году нашего понтификата.

13 января 1313 года

---

Ход 61. Тампль - Сорбонна. 26 октября 1307 года.

[А й д и]

Тяжелая дверь открылась со скрипом. В проеме показался стражник. Еще двое стояли в коридоре за ним.

-Мессир де Монфор! Вставайте.



Де Монфор с трудом поднялся со своего "ложа" и шатаясь прошел к дверям. Ему казалось, что этот путь занял у него целую вечность.



Стражник посторонился, пропуская рыцаря. В коридоре они окружили его. Один впереди, двое сзади. Справа и слева над плечами нависли пики. Конвой вел де Монфора по бесконечным коридорам, поднимаясь вверх. Солдаты были на удивление терпеливы, не подгоняя измученного пленника. Наконец его вывели в залитый утренним солнцем двор. Полно стражи, несколько телег для арестованных и сбившаяся в кучку в окружении пик группа высших сановников Ордена. Изодраный одежды, на многие годы постаревшие лица, согбенные, униженые. В цепях и колодках.



Он знал здесь многих. Кого-то в лицо, а кого-то - и не только.Солнце, такое редкое в это время года и такое непривычное после почти двух недель заключения, било в глаза. От свежего воздуха голова шла кругом, но прежде чем их усадили на телеги, он успел переброситься с некоторыми из братьев парой слов, чтобы узнать, куда их везут.



Стража перестраивалась. Две шеренги по бокам от телег. Часть впереди, часть сзади. Прежде чем стоявшие у ворот начали поднимать решетку, место в голове отряда занял невысокий человек на рыжем жеребце. Он повернул голову, осматривая телеги и свое войско. При виде Монфора лицо исказила злораднейшая ухмылка. Но Люсон (а это был он) тут же отвернулся и сделал морду кирпичом. По взмаху его руки решетку подняли, ворота открыли и печальный караван тронулся в путь. Их везли извилистыми улицами. Стражники держали пики наперевес, отпихивая простой люд, собравшийся взглянуть на еретиков.



"Какие люди...." - пробурчал себе под нос де Монфор, криво улыбнувшись. - "Верно говорят, что дерьмо не тонет". Телеги медленно тянулись по улицам Парижа. "Интересно, что они думают о нас?" - размышлял командор, глядя в лица любопытствующих парижан.



Ответ на последний вопрос был неутешителен. Выкрики из толпы вряд ли кому-либо пришлись по сердцу:

-Еретики!

-Прижали уши-то!

-Ростовщик!

-Что? Нонче вы не слишком веселы, да?



Стражники сомкнули строй плотнее. Впереди послышалась злая команда:

-Дорогу слугам Его Величества! Дорогу!

-Сомкнуть строй! - зарычал один из стражников - постарше и с мечом вместо пики.



Острия взметнулись вверх. Люди почти исчезли за серыми и коричневыми доспехами лучников. Лес копий, остроконечные шлемы. Грохот сапог, крики толпы, скрип колес. И узкая полоска голубого неба над ущельем улицы.



- Что-то чернь нынче разговорчива стала, - негромко бросил командор одному из сидящих рядом рыцарей и добавил криво ухмыльнувшись и глядя уже в сторону толпы. - Давно видно плетей не пробовали....



Змея стражи поворачивала. Пахнуло сыростью. Меж фигурами лучников показалась серо-стальная лента. Конвой вышел к Сене. Здесь было меньше черни и солдаты зашагали быстрее, а повозки заскрипели повеселей. Тряска становилась немилосердной. Впереди поднимались в небо шпили Сорбонны - знаменитого собрания ученых мужей, университета Парижа.

Колонна всходила на длинный мост. Люсон снова обернулся назад. На сей раз ему было явно не до злорадства. Казалось чем ближе конечная цель путешествия, тем больше он беспокоится. Под колесами телег глухо забормотали доски настила.



Де Монфор стиснул зубы. Дорога была такая, что каждый ухаб отдавался болью во всем теле. "А ведь еще с этими умниками разговаривать..." - подумал он. Вот уж кого бы он с удовольствием перевешал, будь его воля.



Колонна пересекла мост, повернула и вскоре втянулась в широкий двор Сорбонны. Стражники окружили телеги широким кольцом. Часть из них - человек двадцать - стащила рыцарей наземь и выстроила в ряд. Люсон подъехал к строю несчастных и спешился.

-Мессиры! - довольно бодро объявил он. - Наш добрый король велел снять с вас цепи, дабы не причинять излишних мучений пока святые отцы будут разбирать ваши деяния и вопрошать вас. - Рука лучника бездумно поглаживала коня по шее. - Вас сейчас же раскуют и проводят.. - кивок на высокую лестницу позади лучников. - Эй! Кузнецы!

От дальней телеги отделились четверо дюжих молодцов. Двое тащили низкую переносную наковальню. Люсон обвел взглядом рыцарей, постаравшись не встречаться взглядом с де Монфором.

-Не пытайтесь бежать, мессиры. Один из вас уже прочуял на своей благородной шкуре как стреляют мои люди. Я надеюсь на ваше благоразумие и то смирение, которое вы столь усердно проповедовали. - Улыбка до ушей - Очень надеюсь.



Кузнецы меж тем поставили наковальню и принялись за дело. Каждого рыцаря подводили к ним, кузнецы деловито сбивали колодки. Звон молотов смешивался с приглушенными стонами - удары больно отдавались в израненых телах. Раскованных отводили в сторону и строили в ряд по другую сторону - напротив. Люсон прохаживался меж этими несчастными, ведя коня в поводу.





Когда с него сбили кандалы, свободные руки показались командору какими-то чужими. Поморщившись, он бросил сквозь зубы в сторону проходившего мимо Люсона:

- А стрелки у нашего короля никудышные. В коня и то попасть не могут, не то что в седока. - он прекрасно знал, что тогда на северной заставе лучники именно в коня и целились, но не мог не задеть бывшего сержанта.



Люсон остановился напротив Монфора и очень приятно улыбнулся. Так улыбается легавая при виде зайца.

-Желаете попробовать, мессир? Боюсь тогда вам долго не лежать на спине. - Голову набок, в глазах веселость. - И не сидеть. Впрочем, как я слыхал, по ночам ваша братия лежала в основном на животе. Или на чужой спине!

Лейтенант отпустил повод и стоит перед Монфором. Шагах в пяти. Ухмыляется.



Де Монфор вскинулся было чтобы сбить спесь с зарвавшегося лейтенанта, но тут чья-то рука легла на его плечо:

- Остыньте, брат Гийом. Не стоит обращать внимание на всяких смердов.

Это был Тьери де Вайен. Командор знал его еще по Акре.



Шарль демонстративно сплюнул сквозь зубы. Плевок упал прямо под ноги соседа де Монфора. Лейтенант обернулся, посмотреть сколько еще будут возиться кузнецы. Оставалось всего человек пять. Конь лучника переступил передними ногами. Люсон вновь повернул лицо к де Монфору. Только теперь он не улыбается. Скорей презрительно сочуствует.

-Вы зря столь пренебрежительно относитесь к простолюдинам. Если бы не один из них, вы бы сейчас предавались порокам и купались в золоте. Но вы здесь. Грязные, оборваные, избитые. Вы! - Взгляд на де Вйена - Вы, благородный мессир, ведаете, что от вас воняет, хуже чем от козла? Да пусти вас сейчас на все четыре стороны - вы ничем не будете отличаться от нищих в грязных канавах. - и уже спокойнее добавил. - С гербом и золотом любой дурак будет благородным. Вы бы попробовали на моем месте.





- Пробовал в местах и похуже, - сквозь зубы процедил де Вайен. - С гербом или без - это не меняет сути дела.



Люсон махнул рукой и пошел вдоль строя. Лейтенант вздернул обе руки и махнул лучникам. Это был знак, по которому круг распался, а солдаты вытянулися в два ряда до самого крыльца. На верхней площадке показались несколько монахов и ученых мужей в темных одеждах. Лошади лейтенанта видимо надоело ходить за хозяином и она стояла на месте, перетаптываясь по земле.





Двор начал заполняться. Сюда пришли, кажется, все школяры Парижа. Они текли в ворота и быстро заполонили двор, оставив лишь узкую дорогу к воротам. Слышались шутки, пьяные смешки. Звонкие голоса. Обычные разговоры любопытных, бесшабашных, юных. Несколько важных профессоров держались с краю на лестнице. Центр ее по-прежнему оставался за служителями церкви.



Де Вайен незаметно толкнул командора.

- Сейчас или никогда, брат, - раздался его шепот. Де Монфор понимающе кивнул. В следующее мгновение ближайший стражник упал, сбитый подножкой де Вайена. Упал он, впрочем, скорее от неожиданности, чем от удара. Командор не раздумывая последовал примеру собрата по ордену.



Люсон обернулся на грохот.

-Держи их! - заорал побагровевший лейтенант, хватаясь за эфес. Ряды лучников поломались. несколько человек бросились к двум рыцарям, другие угрожающе наставили острия пик на прочих пленников. В толпе студентов загоготали.



Но командора привлекло отнюдь не ржание юных лоботрясов, а ржание той самой лошади лейтенанта Люсона. То как ему удалось добраться до нее и взобраться (а иначе и не скажешь) в седло казалось совершенно невероятным. За это время их с де Вайеном могли раз 10 достать пиками, уже не говоря об арбалетах. Забравшись наконец в седло , он помог Тьерри устроиться на крупе и ударив ногами в бока коня, направил того к воротам.



-Стреляйте - взвыл Люсон. - Стреляйте, черт вас возьми! - Пики попадали наземь, несколько человек вскинули луки. Стрелы свистнули в воздухе. Трое промазали и смертоносные жала попали в толпу студентов откуда раздались проклятия и крики, полные боли и отчаяния. Но сержант Трюффо попал. Стрела вонзилась в шею де Вайена. Шевалье вздрогнул всем телом, раскинул руки и упал с лошади наземь. Еще десяток стрел удачно улетели в стену. Но де Монфор уже скрылся за невысокой оградой.

-Андрэ! - зарычал Люсон. - тревогу! Покуда не отзовутся! Трюффо! За ним! Тенье! Остальных - туда! - рука указала на вход в университет. - Глаз не спускать!!!



Люсон задыхался. Пленник уходил. Конь - сам выбирал - был и правда отличный. Мажут его люди, мажут, сукины дети. Ну сейчас, сейчас.... Вон отозвался рог в городе. Вон второй. Уходит! Сейчас на мост и.. Люсон вырвал арбалет у ближайшего солдата:

-Кривые рожи!

Лейтенант вскинул оружие, припав на колено. Повел острие стрелы вслед за поворачивающим на мост всадником. Солдатам хватило ума остановиться или перебежать на другую сторону дороги. Шарль выставил тонкую черную линию чуть впереди припавшей к холке коня головы и нажал на спуск. Какую песню спел ты, железный тяжелый болт? Звонкую песню смерти. Рыцарь полетел с коня, с тяжким грохотом падая на дощатый настил. Перепуганое животное умчалось в мешанину улочек. Эх, пропала коняга!



Стук конских копыт. Шум погони за спиной. Кровь стучит в висках. Вот и мост через Сену. СтОит его пересечь и .... Внезапная боль где-то между ребер. Небо над головой накренилось и перевернулось. Командор вылетел из седла, упав на доски настила. "А ведь умеют стрелять..." - усмехнулся он запекшимися губами. Это были последние его слова.



Подбежавшие солдаты стояли над телом командора. Грубо расталкивая их к мертвому протиснулся Люсон.

-Учитесь, покуда я жив! - рявкнул лейтенант. - Подогнать повозку! Тела обоих на нее. Пока пусть лежат. На! - он сунул в руки арбалетчику его оружие. - Стрелок!

Шарль повернулся и пошел обратно к Сорбонне. Возле трупа остались трое, отгоняющие любопытных. Через непродолжительное время мертвый рыцарь вновь оказался во дворе университета. Оба убитых лежали в повозке, невидяще глядя в небо. Лейтенант некоторое время бродил по двору, затем поднялся по ступеням и исчез в здании. А еще через полчаса расторопный солдат направлялся в мессиру де Парейлю со срочным письменным донесением.

---

Ход 60. День. 23 октября 1307 года.

[Корнет]

Фульк де Вилларе во время прибытия на Кипр после разгрузки корабля сразу - же направился в свою резиденцию. На столе он увидел письмо от Французского короля, после прочтения он не стал спешить с ответом и принялся читать другую креспонденцию. После новостей том что инквизиция ужесточилась в отношении Тамплиеров Фульк де Виларе принялся лично писать письмо Папе:

*Vastra alezza Papa Rome.

Ia sono molto preocu patobi ragiungi Bilita Tamplier di. Re b Fvancia voi sapee. I nostril piani bi riprezabi terra santain mani bi popolo christiano. Dove ni Tamplier noi vebiamo oimi compagri.

24 Octobre 1307 Di nascia di Christo



Обычно письма шли вместе с товарными кораблями. Но для этого он отправил личного гонца.



Над письмом французского короля он решил подумать и написать ответ на следующий день.

*Ваше святейшество пара Римский

Меня весьма тревожат ужесточение святой инквезиции во отношения Тамплиеров. Вам известны наши планы захвата святой земли. В этой войне мы видим Тамплиеров как хороших союзников.

24 Октября 1307 от Р.Х.

---

Ход 59. Вечер. 22 октября 1307 года.

[Корнет]

Фульк де Вилларе шел на своём корабле с Родоса в направлении Кипра. Солнце уже заходило и на горизонте появилось восемь кораблей Мамелюков. Боевые корабли Мамелюков видимо тоже заметили три галеры ордена и взяли прямой курс. Де Вилларе уже отдал приказ зарядить бортовую катапульту, рыцарям на случай абордажа одеть доспехи. Но не прошло и десяти минут как корабли Мамелюков взяли обратный курс. Де Вилларе подумал, что это обманный манёвр и не стал «разоружатся». Но кораблей не было видать…

Ночью от увидел маяк на берегу Кипра – только в этот момент он дал указание на отбой.

---

Ход 58. Вечер. 21 октября 1307 года.

[А й д и]

Почти двое суток беспамятства. Холодный каменный пол. Ползти по нему со скованными руками совсем не просто. Каждое движение отдается болью, каждый рывок приводит едва ли не к потере сознания. Кто бы мог подумать, что каких-то пару туазов * - такое большое расстояние? Вот и топчан. Теперь бы еще вползти на него... Одна попытка, вторая... Но удается только с третьей. Сознание снова меркнет, но и возвращается также внезапно. Позавчера... Что же было позавчера? В памяти снова всплывают багровые отсветы пламени, закипающая в ковше смола, зазубренные клещи и крючья для вытягивния жил. И эти немыслимые вопросы... Правда ли, что рыцари Храма не признают Христа? Верно ли, что при вступлении в Орден, они заставляют неофитов плевать на крест? Правда ли, что они поклоняются идолу с кошачьей головой? Верно ли, что среди братьев Ордена распространен содомский грех? Даже сейчас командор усмехнулся этому нелепому вопросу. Вспомнились былые походы. "Да, этих ребят можно было обвинить в каких угодно грехах, но только не в этом" - с усмешкой подумал он. - "Кажется я им так и сказал.... Остальное отрицал.... И послал всех к дьяволу....Потом темнота... Хотя написать они могли что угодно, вне зависимости от моих показаний... Да, крепко за нас взялись... Одна надежда - что Жоффруа успел уйти... Если успел..." После этого сознание снова погружается во мглу.





* Туаз - французская средневековая мера длины. 1 туаз = 1.95 метра.

---

Ход 57. Вечер . 19 октября 1307 года.

[А й д и]

На этот раз его отвели не в подвал для пыток а наверх в одну из комнат рядом с канцелярией инквизиции.В комнате сидел Гюнтер фон Линдеманн за столом покрытым черной тканью и заваленным бумагами.Теми же бумагами были завалены шкафы по сторонам.Стражники усадили де Монфора на скамью перед столом и встали у двери. Инквизитор поднял голову от бумаг и посмотрел на командора своими заплывшими жиром глазками.Отвислые щеки, поросшие щетиной, придавали ему сходство с бульдогом.

-Ну что ж шевалье де Монфор. - заговорил инквизитор с легким немецким акцентом. - Ознакомьтесь с приказом вашего Магистра.-и подал ему в руки бумагу с переписанной от руки копией письма подписанного де Молэ,которое призывало тамплиеров покаятся в своих грехах и признаться Святой Инквизиции во всем что им было известно о ереси.





Командор пробежал глазами по строчкам:

- Что это, святой отец?



-Вы читать умеете?- мрачно вопросил инквизитор - Приказ вашего магистра содействовать святой инквизиции в разоблачении ереси.





- Читать я умею, - губы командора исказила странная улыбка. - Только вот о какой ереси речь?



Гюнтер смотрел на командора со скукой - много но уже таких видел:

-Вы собираетесь изображать из себя святую невинность?или попытаетесь утверждать, что ничего не знали о том, что тамлиеры уже давно отреклись от веры Христа?



- Не подскажете ли, святой отец, когда произошло это печальное событие? - по лицу трудно было понять, ёрничает ли командор или действительно так озабочен упадком веры.



Гюнтер опустил взгляд на бумаги и начал монотонно обьяснять:

- Согласно показаниям подследственных включая магистра и приоров Франции и Аквитании и других это произошло когда ваш магистр 10 лет назад во время осады Акры был окружен мусульманами и сдавшись им был отпущен на свободу с условием отречься от веры Христа, после чего привез с Востока богомерзкое изображение идола с кошачьей головой, именуемого Бафомет и установил тайный ритуал поклонения оному обязательным для тамплиеров.



- Ничего подобного я никогда не видел и не слышал, святой отец. Откуда у Вас такие сведения?





- Не пытайтесь мне лгать, командор. В Тампле найдено изображение этого идола и показания высших чинов ордена подтверждают известные Святой Инквизиции факты



Ироничная усмешка скользнула по губам де Монфора:

- Вероятно, Вы проделали хорошую работу, святой отец, коли Вам удалось найти то, чего никогда не было.





Гюнтер покачал головой:

- Вы упорствуете. Дьявол еще говорит в вас altissima voce. * Можете посмотреть это если мне не доверяете - и Гюнтер показал командору еще один пергамент.Это был протокол допроса рыцарей Жерома дю Пасажа и Жана де Кюньи где они сознавались в том что при принятии в орден их отвели в сторону и указали плюнуть на распятие говоря что "Бог на небесах а это лишь дерево"



- Это ни о чем мне не говорит, святой отец. - он помнил Жана де Кюньи, веселого и жизнерадостного человека и отчаянного смельчака. Что ж, в арсенале святой инквизиции достаточно средств, чтобы даже такие как Жан сознались в заведомо бредовой гипотезе.



Отец Гюнтер отложил бумагу в общую кучу..

-Вы похоже не хотите видеть очевидного.А скажите, командор, чем если не дьявольским наущением можно обьяснить то, что рыцарский орден вместо войны за Гроб Господен уже много лет как занялся ростовщичеством,занятием позорным,осужденным Святой Библией и присущим лишь презренным евреям?Для того ли Святой Престол даровал тамплиерам привелегии чтобы защитники Веры превратились в купцов?



- И при чем же тут дьявол, святой отец? - осведомился командор.



-А разве Священное Писание не осуждает поклонющихся золотому тельцу?И разве алчность не есть одно из орудий дьявола в совращении душ человеческих?



Командор посмотрел на заплывшее жиром лицо монаха.

- А скажите , святой отец, давно ли Вы сами постились? - в свою очередь спросил он.



Гюнтер злобно выругался по немецки и крикнул - Жиль!Зайди сюда!

И - ткнул пальцем в стражника

-Отведите его в подвал.



Командор только ухмыльнулся, глядя на взбешенного монаха, после чего был выведен из комнаты стражей.





* altissima voce (лат.) - самым громким голосом

---

Ход 56.

[Блейдсингер]

18 октября 1307 г.

Франция. Бургундия. Шалон.



День выдался на редкость скучным и мерзким. Так долго откладываемую и много раз переносимую поездку в Шалон все же пришлось совершить. Вчера Жану и его небольшой свите пришлось практически весь день проторчать в седле, а сегодня весь день был расписан буквально поминутно.



Конечно, не надо было так долго откладывать поездку. За полгода накопилось уже порядочно вопросов, требующих личного внимания Жана. Да, можно было просто дать представителям города аудиенцию в замке Дижона, но нужно все же и простым людям показывать их герцога. Чтобы не забывали, как он выглядит.



Эти самоуправляемые города – сущая головная боль. С ним постоянно возникают какие-то проблемы, решать которые иногда бывает чрезвычайно сложно. Порой горожане мнят о себе слишком много… С другой стороны, эти города обладают одним огромным достоинством, которое компенсирует все их недостатки. Достоинство это – весьма и весьма приличные суммы налогов. Ради этого стоит иногда идти и на компромисс, в поисках которого и прошла большая часть дня.



Пунктом вторым в программе официального визита герцога в Шалон была казнь. Говоря по правде, знай Жан заранее, что будет такой пункт, он отложил бы свой визит еще на недельку-другую. Не то, чтобы он боялся повешенных, смерть и публичные казни в те времена была обычным делом. Просто он не любил участвовать в подобных скучнейших и практически дежурных мероприятиях. Но раз приехал, то уже не получится отвертеться. Придется поприсутствовать хотя бы в качестве платы за те уступки, которые он выбил из горожан.



Итак, не переодеваясь и оставшись как был – в герцогских мантии и короне, Жан в сопровождении городских чиновников вышел из ратуши и занял специально приготовленное ему место. Кое-кто мог бы, наверное, хотеть, что место это было на эшафоте. Но к их разочарованию Жан сел в одно из кресел, стоящих на специальном помосте для почетных гостей.



- А кого и за что казнят? – вполголоса поинтересовался герцог у сидящего рядом де Мело.

- Говорят, какого-то горожанина за убийство помощника прево.

- Да? Какая неприятность.



Что Жан подразумевал под неприятностью – убийство помощника Прево или казнь убийцы, он, по своему обыкновению, не уточнил. Герцог откинулся на спинку кресла и взял со стоящего рядом столика вафельную трубочку и с удовольствием стал ею хрустеть. В конце концов, он провел в ратуше несколько часов, а желудку не прикажешь заткнуться. Кушать хочется. То, что в десяти метрах перед ним вешали человека, Жана ничуть не смущало.



Ну а после казни и весьма плотного обеда, уже вечером, герцогу пришлось отстоять на вечерней службе в главном соборе Шалона.



Собственно, вот так мерзко денек и прошел. Приятного во всем этом было только две вещи. Первое – то, что удалось выбить из горожан немного дополнительных налоговых выплат. Второе – то, что день закончился, и завтра можно будет возвращаться в Дижон.

---

ход 55.19 октября 1307 года.Утро.

[Angerran]

Король Франции редко писал письма собственноручно однако это послание он не доверил никому из писцов



Любезная дочь моя!

Все то о чем вы пишете мне ведомо и сколь ни печально оно но я хочу напомнить Вам что не существует иного счастья чем сознание, что мы отвечаем уделу своему.

Вы дочь короля и Ваш удел -корона.Мы не живем своей собственной

жизнью, мы живем жизнью нашего королевства и только в этом можем обрести

удовлетворение, при условии, конечно, что мы достойны нашего высокого

удела.Я выдал вас замуж отнюдь не за мужчину, а за законного наследника престола.Мы обязаны жертвовать личным для интересов государства. И этот брак должен быть залогом мира между Францией и Англией.В случае же если этот мир будет наружен то гнев Господа падет на зачинщика кровопролития - и провидение Господне найдет достаточно своих исполнителей и на Земле.



Король поставил свою подпись и позвал де Бувилля

-Отправьте это в Лондон,королеве Изабелле. немедленно.



Затем королю доложили о приходе коадьютора и канцлера.

Король и его советники прочли и обсудили отчет о следствии по делу тамплиеров подготовленный канцелярией Великого Инквизитора.

Там подробно излагались описания вещественных доказательств,обзоры документов и конфискованных писем тамплиеров и признания полученный от обвиняемых.

Король решил что 25 числа после окончания предварительного следствия магистр и приоры предстанут перед ассамблеей духовных лиц и докторов теологии из Университета,которые и вынесут окончательную теологическую оценку ереси тамплиеров - которая и будет отослана Папе вместе с материалами следствия

В конце отчета попалась справка о смертности среди подследственных - среди 156 арестованых в Тампле 37 умерли во время допросов.В справке подробно обьяснялось что к подследственым применялись обычные меры дознания допущенные законами Франции однако высокая смертность обьясняется непрочным здоровьем тамплиеров вызванным тем что они проживая в полной праздности сверх всякой меры предавались всевозможным излишествам - большинство по заключению лекарей сверх меры злоупотребляли горячительными напитками а некоторые употребляли привезенное с востока вещество "хашиш".Также практически все предавались богомерзкому пороку мужеложства несмотря на то что многие были слишком старого или наоборот весьма юного возраста.

В итоге их здоровье было столь слабым что многие умерли во время следствия.Некоторые же покончили жизнь самоубийством добровольно отправившись к дьяволу которому они продали свою душу.

Мариньи чуть заметно усмехнулся,узнав стиль хорошо известного ему отца Гюнтера- немец на службе Святого Доминика был известен своей дотошностью и педантичностью.

Позвав писца коадьютор приказал ему переписать справку и отослать ее герцогу Бургундскому вместе со свидетельством о смерти Жана Вильнева.

Затем король и его советники перешли к наиболее важному вопросу.

Они прочти и обсудили общирный отчет о имуществе конфискованом у тамплиеров.По самым скромным подсчетам (которые предстояло еще уточнять долго) общая стоимость земельных угодий,зданий,имущества и наличности перешедшей под контроль государства составляло 20 миллионов ливров.Что намного перекрыло 700тысячный государственный долг позволило платить жалование войску без задержек и вообще, очевидно, решило все финансовые сложности на много лет вперед.

А церковная утварь подаренная аббатствам и соборам обеспечила почти полную поддержку короля духовенством (даже Жиль Астелин после того как ему сунули под нос материалы дела согласился с решением короля.

Король и его советники продолжали работать с документами весь день до позднего вечера.

---

ход 54.18 октября 1307 года.

[Angerran]

Ангерран де Мариньи выскочил из королевского кабинета с несвойственной ему поспешностью и невнятно ругаясь себе под нос быстрым шагом направился к выходу из Лувра. Раздраженно отмахнувшись от слуг бросившихся открывать дверь кареты он легким для его возраста движением взгромоздился в седло (лошадь захрапела и пригнулась под его тяжестью) н нахлестывая лошадь плетью поскакал в направлении Тампля.Стражники эскорта пришпорили коней стараясь догнать его.

Примчавшись на место он спешился (слуги подхватили поводья лошади покрывшейся пеной) и быстрым шагом направился к кельям занятым доминиканцами.Ткнул пальцем в лейтенанта стражи

- вызовите отца Гюнтера фон Линдеманна в мой кабинет.И проверьте очень тщательно чтобы больше никого не было в соседних комнатах.

Через 5 минут в тампльский кабинет коадьютора (до потолка заваленный бумагами)вошел (точнее вкатился) приземистый очень толстый в коричневой доминиканской рясе,опоясанный четками.Его заплывшие жиром глаза покраснели - видно было что ему пришлось мало спать несколько ночей.Он поклонился коадьютору и заговорил с немецким акцентом.

-Ваша светлость - дознание идет усиленными темпами и я лично получил от 20 еретиков признаний по всем пунктам.

Мариньи небрежно махнул рукой показывая что это его мало волнует.

-Этого..как его...Жана Вильнева нужно допросить еще раз.Сейчас же

Доминиканец пожад плечами.

-О чем спрашивать Ваша Светлость?Он подписал все признания и в мужеложстве и ереси и в отречении от Веры Христовой.

-Допросите еще раз.Поступил донос что Вильнев был замешан в черной мессе поклонников Бафомета при которой приносились человеческие жертвы.

Немец ничем не выдал своего удивления лишь его второй подбородок чуть заметно колыхнулся от скрытого смеха

-Ваша Светлость я уверен что он подпишет и это лишь бы его не тронули.

Мариньи подошел ближе к инквизитору и сказал ему на ухо

- а теперь слушай меня внимательно,Гюнтер.После того как он подпишет признание - подвесьте его на крюк за пятое левое ребро и снимите с него всю кожу.Потом поставьте дату на допросе - завтрашнее утро.Потом вызовите лекаря и напишите в отчете что Вильнев умер после допроса от...ну лекарю виднее.

На лице доминиканца появилась кривая ухмылка и несколько раз кивнул головой.

-Не извольте беспокойться, Ваша Светлость.Бумаги будут в полном порядке.

---

Ход 53.

[Блейдсингер]

15 октября 1307 года. Вечер.

Франция. Бургундия. Дижон.



Безусловно, Рауль – превосходный ловчий. Еще не бывало ни одной охоты, которую можно было бы назвать не то, что неудачной, а просто неинтересной и скучной, с тех пор, как он занял место своего престарелого отца. И этот раз не был исключением – таких больших, сильных и красивых оленей Жану – высокому и стройному молодому человеку с меланхолическим выражением лица, встречать еще не приходилось. Пораженный статью и красотой зверя, он велел отозвать собак и долго смотрел вслед убегающему оленю. Даже когда тот давно уже скрылся за деревьями, Жан с какой-то грустью смотрел ему вслед. Образ этого оленя все еще стоял в его мыслях.



Но прекрасное – прекрасным, а с охоты негоже возвращаться без трофеев. Потому оставшаяся часть дня ушла на поиски и травлю других жертв. Уже начало смеркаться, когда усталые и довольные охотники подались домой.



Верхом на красавце-иноходце Жан уехал чуть вперед от кавалькады. Зная привычки и особенности поведения своего товарища, никто их охотников не последовал за ним, предоставив Жана самому себе. Он заехал на вершину холма и обернулся, бросая взгляд на цепочку факелов в миле-двух позади себя – своих товарищей. Задержавшись на холме еще полминуты, он тронул бока коня пятками сапог и поехал вниз по склону – к мосту через реку.



Съезжая по склону, конь ускорял свой бег и по доскам моста он уже выбивал барабанную дробь неторопливого галопа. Еще минут пятнадцать езды по улочкам Дижона и Жан уже въехал в высокие ворота герцогского замка.



Легко спрыгнув с коня, Жан передал поводья подскочившему к нему конюху и принял из рук горничной ковшик с водой. Он сделал пару глотков и вернул ковшик, отблагодарив девушку легкой улыбкой.



Надо сказать, что целый день на охоте не прошел для него так уж бесследно, как могло бы показаться. Жан смертельно устал, от чего поднимался по лестнице, ведущей в главные помещения замка, много медленнее, чем обычно. Бежать вверх через ступеньку у него не хватало ни сил, ни воли…

* * * * *

Через полчаса Жан, уже побывав в своих комнатах и переодевшись, спустился в общую залу. Судя по шуму во в дворе, его товарищи только что въехали в ворота, и челядь побежала и встречать. В главной зале присутствовало только два человека – две женщины. Одна из них – постарше, сидела в тяжелом резном кресле возле камина. Вторая – немного помоложе, сидела не меньшем кресле чуть в стороне и читала книгу вслух.



- Удачна ли прошла охота, сын мой? – проговорила старшая женщина властным голосом, когда Жан подошел ближе.

- Да, матушка. – негромко ответил Жан, приветствуя ее учтивым легким поклоном: - Три оленя, хотя, одного из них мы отпустили. Уж больно хорош был.

- Я рада за вас, Жан. Вы с друзьями, верно, будете праздновать удачную охоту? – все таким же тоном поинтересовалась женщина.

- Конечно, сударыня. – с уставшей улыбкой ответил молодой человек. – Традиция нарушать нельзя.

Женщина кивнула.

- Что ж. Я дождалась своего сына с охоты, теперь могу и идти спать. Отдыхайте, Жан, веселитесь. Доброй ночи…

- Доброй ночи, матушка.







16 октября 1307 года. День.

Франция. Бургундия. Дижон.





Проснулся Жан уже после полудня – сказались и усталость и бессонная бурная ночь. Дождавшись, пока появится брадобрей, Жан встал с постели. Оставаясь в сорочке, он сел в кресло и позволил брадобрею выполнять все его обязанности, а канцлеру Гийому де Мело – зачитывать доклад и последние новости. Помывшись после бритья, Жан с помощью прислуги оделся в одежды темно-синего шелка, со скромным золотым шитьем.



Завтрак он велел подать сюда же – в свои комнаты. Быстро расправившись с едой, Жан прошел в свой кабинет. Оставшись там в одиночестве, он распахнул окно и полной грудью вдохнул сырой осенний воздух. Было довольно прохладно, но спертый воздух кабинета был куда хуже уличной прохлады.



С грустью взглянув на заваленный бумагами и свитками письменный стол, Жан взял серебряный кубок холеной рукой и налил себе холодной воды из кувшина. Сделав глоток, молодой человек, казалось, мысленно встряхнулся и заставил себя сесть за стол. Отставив кубок в сторону, Жан взял со стола один из свитков. Выбор совершенно не был случайным, он взял один конкретный свиток – пришедшее утром письмо от его сестры Бланки, сочетавшейся недавно браком с Эдуардо – сыном и наследником графа Савойского.



По мере прочтения письма, на лице Жана постепенно расплывалась благодушная улыбка. Он уже и забыл, как остроумна и мила была его сестра. Однако, в какой-то момент, лицо молодого человека стало самим воплощением изумления. Довольно неожиданная просьба ставила его в тупик, но не станешь же отказывать родной сестре в подобной мелочи. Хотя, странно этот как-то… странно… Впрочем, не все ли равно? Жану будет не трудно, а сестре – приятно.



Жан отодвинул бумаги в сторону и положил перед собой чистый лист. Проверив перо, он небольшим ножичком поправил его острие и обмакнув его в чернильницу, начал писать письмо…

Дорогой кузен!

Пишу Вам с наилучшими пожеланиями здоровья и благополучия лично Вам и членам Вашей семьи.



Понимая и осознавая степень Вашей занятости, я все же осмелюсь обратиться к Вам с личной просьбой. В связи с Делом Тамплиеров и вызванных им массовыми арестами членов ордена ко мне обратились с просьбой выяснить судьбу некоего юноши – Жана Вильнева.



Этот молодой человек не так давно вступил в орден. Уверен, он вряд ли успел стать таким закоренелым еретиком, каковыми Тамплиеров называют ваши советники. Думаю, если юноша и заслуживает наказания, то не слишком строгого.



Господь наш Иисус Христос проповедовал милосердие, так будем милосердными, кузен. Прошу Вас поручить господину Ангеррану Ле Портье, или мессиру Гийому Ногарэ, или любому другому лицу, обладающему необходимыми полномочиями, помочь прояснить судьбу Жана Вильнева, а равно посодействовать, чтобы возможное наказание этого юноши, если вина будет доказана, было бы милосердным.

Jean, Duc de Bourgogne.

Посыпав письмо песком и помахав им, чтобы засохли чернила, Жан свернул его трубочкой и запечатал своей личной печатью. Встав из-за стола, двадцативосьмилетний герцог подошел к двери и отворил створку. Передавая свиток слуге, он произнес:

- Немедленно отправьте гонцом в Париж. Его Величеству Филиппу Красивому лично в руки.



Конечно, очень странно выглядит, когда пэр Франции вдруг интересуется каким-то неизвестным молодым человеком. А тем более, когда этот молодой человек – тамплиер. Однако, Жан в своей обычно манере отмахнулся от возможных вопросов, которые могут возникнуть и короля или королевских советников. Внук Людовика Святого вне подозрений.



Жан закрыл дверь и вернулся за стол. Он протянул было руку к очередному свитку, но не взял его… вместо этого он быстро поднес руку к лицу, закрывая ею нос и рот, и… чихнул. Погода не летняя, а кабинет уже проветрился. Зябко содрогнувшись, герцог встал из-за стола и закрыл окно, бросив в него прощальный взгляд.



Куда с большим удовольствием он бы сейчас прогулялся верхом, но необходимо разбираться с финансовыми документами и разгребать бесчисленные жалобы на произвол и поборы подчиненных Ле Портье. Когда-нибудь герцогу все это надоест и он заявится лично к Филиппу с требованием дернуть коадьютора за поводок. Сильная власть – это в известной степени хорошо, но не тогда, когда она обирает людей. Не то чтобы Жан Бургундский был защитником простого люда, просто он понимал, что его личные благосостояние и безопасность напрямую зависят от того, как живут его люди.

---

Ход 52. 15 октября 1307 года. Ближе к вечеру.

[А й д и]

Сознание возвращалось медленно, словно бы нехотя. Командор помнил как стража доволокла его до камеры, он помнил скрежет засова, помнил как его бросили на каменный пол. Дальнейшее покрывала черная мгла. Он и сейчас лежал на полу, так и не добравшись до той узкой деревянной доски, грубо приколоченной к четырем низким ножкам, которую не то что кроватью, даже и топчаном -то не назовешь. Впрочем, это еще пустяки - в походах приходилось спать и не на таком. Хуже другое - он вряд ли в состоянии подняться да еще эти кандалы, чтоб их... Все попытки подняться оказались безуспешны. Что ж, придется пока лежать на полу - силы еще понадобятся. Вчера на допросе... или это было не вчера? Какой сегодня день и сколько прошло времени? Да, он сказал, что действовал по приказу магистра. Хотя это они наверняка знали и без него. Им нужно было лишь письменное подтверждение и они его получили. Зато теперь у де Шарнэ развязаны руки. Будем надеяться, что Жоффруа сумеет этим воспользоваться ибо с таким магистром как мессир де Моле орден обречен. Обречен? Только теперь он вдруг осознал смысл происходящего в Тампле - разгром в коридорах и залах, подвалы, полные собратьев по ордену и несколько промелькнувших в коридоре сутан монахов-доминиканцев. Слуги Святого Доминика. Псы Господни. А ведь орден не подлежит светскому суду. А это значит... Это значит что, что бы ни делала здесь святая инквизиция, ничего хорошего это ордену не предвещает.



За дверью раздались шаги,приближающиеся голоса,ругань чей то сдавленный стон и снова ругань.

- Черт подери этого дохляка! Он даже не может сам ходить.(глухой звук как будто пнули что то мягкое)Жиль! Его Преподобие приказал дрежать этого вот в одиночке до завтра, а у нас нет ни одной пустой камеры.Тысяча чертей, не тащиться же в Шатлэ на ночь глядя!

В ответ раздалась еще более забористая ругань.

-Черт возьми,Пьер! Что ты морочишь мне голову такой чушью!Суньте его любую в камеру, в первую попавшуюся. Какая, к дьяволу, разница если это все равно только до утра!

Дверь глухо лязгнула и ввалившиеся в камеру стражники швырнули на пол что то на первый взгляд показавшееся командору кучей грязных тряпок. Когда дверь закрылась эта куча шевельнулась и оттуда высунулось бледное лицо:

-Эээ...шевалье де Монфор?



Скорее по голосу чем по лицу Монфор узнал в нем Жана Вильнева - молодого человека, вступившего в орден три года назад и бывшего оруженосцем при Магистре.Монфор невольно вспомнил что при первой встрече с Жаном был крайне удивлен - мальчик был просто на диво хорош собой тоненький, рыжеволосый с синими с поволокой глазами,казалось бы что ему делать в монашеском ордене. Однако Вильнев без видимых сожалений дал обет целибата и быстро прижился в Тампле.

Сейчас впрочем его было не узнать - лицо было белым как мел и искажено такой гримасой ужаса и отчаяния.Вильнев попытался подняться зацепившись руками за доску "кровати", но его ноги подкосились и и он с жалобным стоном рухнул на каменный пол.



- Жан? - командор с видимым усилием поднял голову от пола. Помочь парню он, к сожалению, не мог - сам был не в лучшем виде.



Со второй попытки юноша заполз таки на кровать и сел прислонившись спиной к стене.Его наполненные ужасом глаза постепенно стали более осмысленными, когда он осознал что стражники ушли и ему в данный момент непосредственно ничего не угрожает.

Посмотрев на командора он прошептал:

- Шевалье...вас тоже допрашивали инквизиторы?



Командор скептически оглядел юношу - пятен крови на одежде не видно, руки-ноги тоже вроде бы целы, зато напуган так, будто в преисподней побывал. Ответил он не сразу:

- Нет, это подручные мессира де Ногарэ постарались...



Юноша явно вздрогнул при имени Ногарэ и прошептал.

-Теперь все они тут заодно - люди короля и инквизиторы...ордену пришел конец.



"Конец ордену пришел, когда его наводнили вот такие мальчики - нежные и томные как майская ночь..." - подумал командор.

- И в чем же нас обвиняют? - спросил он Жана уже вслух.





Жан в удивлении воззрился на командора:

- Как? Вы не знаете? Разве Вам не задавали всех этих ужасных вопросов про ересь?



- Не задавали, Жан, не задавали. Так что там они придумали?



Юноша вдруг снова задрожал как будто страшные пыточные интрументы снова были прямо перед ним и дрожащим голосом начал:

- Это какой-то кошмар.Орден обвиняют в ереси, в том что мы отступили от веры Христа и поклонялись какому-то идолу с кошачьей головой, который называется Бафомет...и что при вступлении в орден надо было плюнуть на распятие..



- Бред.... - бросил командор. - И ты подтвердил это?

"Богатая же у них фантазия." - подумалось ему. - "Дело пахнет кострами. Уж если наша святая инквизиция за кого берется, то непременно доводит дело до конца."



Юноша всхлипнул :

- Они пытали меня.... Они заставили меня признаться в мужеложстве..и сказали, что за это я пойду на костер.

*закрыл глаза руками и заплакал*,



"И эти пару синяков он называет пыткой? Хотя, что его упрекать? Сам-то я хорош... Еще неизвестно в чем я сознаюсь, болтая по душам с отцами-инквизиторами..Может быть в покушении на Папу Римского или в том, что вступив в сговор с сарацинами, хотел обратить Францию в магометнаство" - подумал командор.



- Жан, прекрати ныть! Будь мужчиной. - сказал он вслух. Внезапно в душу закралось какое-то сомннеие. - Или ... ты действительно сказал им правду... про мужеложество?



От юноши не слышалось ничего кроме невнятного всхипывания.



- Да уймись ты, в конце концов... Ревешь хуже бабы! - эти всхлипы уже начали выводить командора из себя. "Господь Всемогущий! Понабрали же где-то..." - подумал он.



Жан перестал всхлипывать и с недоумением посмотрел на де Монфора.





Уже лучше... - буркнул командор. - А теперь ложись и постарайся уснуть.



Жан свернулся на кровати в клубочек и все еще всхлипываю уснул



Командор бросил взгляд на всхлипывающего восне юношу. "Да, ордену действительно конец" - мысленно резюмировал он.

---

Ход 51. Поздний вечер. 14 октября 1307 года.

[А й д и]

Когда под вечер вновь раздался скрежет дверного засова, командор почти не удивился. Не удивился он и тогда, когда его вывели из камеры и в сопровождении четырех лучников повели в подвальный этаж и только одна мысль промелькнула:"Если б не кандалы, справился бы и с четырьмя..."



Гийом де Ногарэ залпом осушил кубок крепкого бургундского вина.Закашлялся,утер рот куском ткани.Октябрьский день был дождливым и старые кости болели с утра и до вечера.Ногарэ уже 40 лет служил французской короне и здоровье начало уже отказывать - но никто не должен видеть его слабости.Вчера и особенно сегодня - его деньНа каменном лице окаймленном седой бородкой появилась кривая усмешка -.Его главные враги - тамплиеры беспомощны и поставлены на колени.

Гийома удивил приказ короля - взяться в первую очередь за какого то ничтожного командора когда в руках сам магистр - однако Ногарэ - железная рука короля - не привык оспаривать приказы.тем более что он отлично знал что во всех уголках Франции сотни тамплиеров сейчас дают показания - такие которые нужны Святой Инквизиции - и Французской Короне.

Спешить было некуда.

Ногарэ потушил лампу и спустился в подвальный этаж сопровождаемый четырьмя стражниками которые застыли в дверей в квадратную комнату для допросов.Сам канцлер уверенно зашел внутрь.



Квадратная комната была срочно переделана из под склада.Однако инквизиторы уже успели переместить туда свой арсенал.

Наспех сколоченная дыба располагалась у глухой стены напротив входа.На деревянных полках у стен были спешно разложены "испанские сапожки",воронки для пытки водой, смолой и горячим маслом, иглы и крючки для ногтей, наборы клещей хитроумной формы для вырывания кусков мяса, вытягивания жил и ломанья ребер, пилки и долота для костей, решетки для поджаривания, тиски для рук, ног,головы,а также круглые ножи и деревянные клинья-лопаточки для сдирания кожи и прочий зловеще выглядящий инструмент.



Двое здоровенных палачей подвесили Монфора к дыбе растянув руки так что затрещали кости.Потом они вытянулись по стойке смирно рядом с дыбой - в комнату,сутулясь,вошел Гийом де Ногарэ.



Командор только заскрипел зубами, когда руки едва не были вывернуты из суставов и наградил вошедшего Ногарэ таким взглядом, который старые палачи имеют обыкновение вспоминать на смертном одре..



Ногарэ еще раз откашлялся - нет,эта погода определенно не подходила для его изношенных легких,и не глядя на пытошников махнул рукой -

-Почему огонь еще не разведен?

Старший палач ткнул в плечо младшего:

- Шевелись, Пьер, не заставляй ждать Его Светлость!

Тот бросился к жаровне и принался разжигать дрова.

Ногарэ ткнул пальцем во второго пытошника -

-возьми кнут и пройдись по нему немного для начала.

Здоровенный палач размотав длинный кнут из воловьей кожи взмахнул им и ударил наискось так что хвост ударив по спине обмотался вокруг тела командора.Палач тут же ловко потянул кнут обратно сдирая кусочки кожи.



Командор стиснул зубы. Волна боли прокатилась по телу.

- Эх, слабо... Кто ж так бьет? - процедил он.



Ногарэ просто смотрел на него с абсолютно каменным лицом и лишь в уголках губ кривилась усмешка...

-Храбрец, - чуть слышно прошептал он. - Видали мы таких.

Канцлер взял в руки длинную иглу и подойдя ближе оттянул палец командора и воткнул острие игры под ноготь.





Де Монфор негромко застонал. Его взгляд встретился со взглядом Ногарэ.

- Мессир ... а не припомните ли ... за какой такой подвиг... Вы получили рыцарские шпоры?



На лице Ногарэ не отразилось ничего.Оскорбления и проклятия врагов соскальзывали с него не оставляя никакого следа. скатываясь с него как скатывается вода с гладкого булыжника.

он обернулся к Пьеру - эй ты кончай там возиться

Но мессир - пробурчал тот - угли еще не разгорелись как следует.

-неважно - махнул рукой Ногарэ - подложи плитку с углями ему под ступни и пусть там тлеют потихоньку.



Палач подсунул угли командору под ноги и прижал колени лубком чтобы тот не мог пошевелиться



Тепло сначала было легким, даже согревающим. Но через несколько минут, когда угли разгорелись, ноги де Монфора охватила в прямом смысле обжигающая боль. Запахло паленой плотью и уже невозможно было сдерживать крик.



Ногарэ оттолкнул плитку ногой и жестом приказал палачу брызнуть на командора водой.

Сказал спокойным и безразличным тоном

-Ну что храбрец...долго еще будешь тянуть время?

И махнул рукой старшему палачу - готовьте испанский сапожок



- Пока сил хватит.... - криво улыбнувшись, ответил на вопрос канцлера де Монфор.



Палачи всунули ноги Монфора в деревянные тиски "испанского сапога" и туго закрутили болты.Старший палач нанес несколько ударов деревянным молотком.Острые шипы медленно вонзались в ноги Монфора.

А Ногаре спокойно продолжал качая головой..

-вроде ты не настолько молод командор чтобы так храбриться.



Каждый удар молотка отдвавлся жуткой болью. С губ командора слетел глухой стон. На слова Ногарэ он ничего не ответил.



Огонь в жаровне уже достаточно разгорелся и младший палач поставил на него ковшик со смолой.

Ногарэ нагнулся над жаровней,вдруг замер, ругаясь сквозь зубы ,потом долго,кряхтя, тер поясницу.

Затем достал оттуда раскаленный железный прут и подойдя к командору провел им по груди наискось.

Отведя прут поднес близко к носу.

-Хочешь этого еще?



Снова обжигающая боль. Снова запах паленого. Кажется, что уже нет сил терпеть все это, но ... вместо ответа канцлер услышал лишь такую брань, от которой покраснели бы в смущении даже потровые грузчики из Нанта.



Ногарэ в совершенстве умевший дозировать боль опять махнул Пьеру и тот брызнул на командора водой..

Уставший канцлер держась за поясницу уселся на табурет в углу.

-Жиль сдери с него шкуру - приказал он старшему палачу.

Старший палач достал из кучи круглый нож и деревянную лопаточку.

Пьер чуть отпустил веревки на дыбе чтобы командор повис на них.

Затем старший палач подойдя сзади к командору разрезал кожу сзади на правом плеч.Затем аккуратно работая инструментами моментально вырезал из спины кусок кожи размером с ладонь.



Боль была нестерпимая. Очертания предметов на несколько мгновений потеряли свою резкость. И свой крик командор услышал уже как бы со стороны.



Жиль грязно выругался -

- кажется он вырубается - и так ничего и не сказал.

Оставьте его пока - мрачно произнес Ногаре.

-Упрямая скотина.Подождем немного



Младший палач аккуратно приложил к ране командора губку с водой и а старший сунул Монфору .под нос тряпку пропитанную какой то едко пахнущей дрянью



Ногарэ опять поднялся сгорбившись подошел к монфору поднял ему подбородок:

- Ну так что говорить будешь,шевалье?



- Буду... - с трудом процедил де Монфор. - Это я... подослал убийц ...к де Мариньи.



Ногарэ покачал головой -

-Не лги мне Монфор тебе это не поможет..конечно это НЕ ты.Ты слишком мелкая сошка для таких интриг.

Кто из вашего Капитула приказал тебе убить коадьютора?



- Никто.... - командор растянул губы в презрительной улыбке. - Я слишком ненавижу эту сволочь, чтоб действовать по чьей-то указке.



Ногарэ побагровел и с размаху ударил Монфора кулаком в челюсть.Потом отошел в сторону полки с инструментами и достал оттуда зазубренные клещи.И подойдя к Монфору вырвал ему небольшой кусок кожи и мяса слева на боку..



Командор едва не задохнулся от невыносимой боли и бессильной ярости. Из раны тугой струей брызнула кровь. Все пространство комнаты заволокла багровая мгла.

- Это... был приказ ... де Моле... - с трудом произнес он.



Так..- кивнул головой Ногарэ... - уже лучше....Перевяжите его чтобы не истек кровью.....

Палачи засуетились вокруг командора



"Так было нужно" - подумал де Монфор. - "Для ордена"



За дверью послышались шаги лязг металла и голоса.Дверь лязгнув открылась и в комнату пригнувшись вошел король франции.Окинув ледяным взглядом Монфора,палачей,инструменты,огонь и комнату он обратился к Ногарэ

-Есть что нибудь интересное?

-О,да, Ваше Величество - начал тот голову тот - он признался что подослал убийц к Мариньи по приказу магистра.

Король пошевелив пальцами остановил канцлера

-Да,это и так понятно...Что нибудь о письме говорил?

-Нет, Ваше Величество, пока ничего

Король приблизился к командору остановившись в двух шагах заговорил медленно разделяя слова

Расскажи откуда ты взял письмо и выйдешь на свободу...



- Его дала мне Ваша дочь во время моего визита в Вестминстер, Ваше Величество.



- Так...говорил с Изабеллой?И о чем же?



- Ее интересовали последние французские новости. Она упомянула вскользь, что очень скучет по родине.



Король и Ногарэ отошли в сторону

Тем временем пьер и жиль отцепили Монфора от дыбы и усадили на табурет

сунули под нос перо и лист бумаги где было записано:

"По существу заданных мне вопросов могу пояснить что отдал де Буайе приказ о покушении на жизнь коадьютора Франции Ангеррана де Мариньи по указанию магистра де Моле"



Де Монфор еле удержался на табурете - его шатало да и руки не слушались. Наконец-то подпись была поставлена и свиток отдан.



Король и канцлер у двери говорили тихо и очень быстро.

-Странно.Гийом Мне кажется что он не лжет.Да скрывает что то но вот по поводу письма не лжет.

-Простите Ваше Величество а какая в конце концов разница?Думаю вашей дочери было все равно с кем передать это письмо а этот тамплиер просто под руку попался.

-А я опасаюсь что они пытались втянуть Изабеллу в какую-то интригу с целью спасения своего ордена.

-Ваше Величество...Не лучше ли спросить об этом у Вашей дочери

-Да это наверно единственно правильное решение..Я вызову ее во Францию.

-А с этим что делать?

-Пока оставьте.. он выйдет отсюда...потом...после того как даст признания по делу о покушении на Мариньи на процессе перед церковным трибуналом это будет дополнительное доказательство для Папы..а потом думаю его помилуют вместе с раскаявшимися тамплиерами.

-А если он не покается?

Король посмотрел на Ногарэ даже с некоторой усмешкой...ну - тогда он тоже выйдет отсюда..на Монфокон..

Затем Филипп и Ногарэ вышли из пыточной.Палачи надели на Монфора кандалы и стража отвела его в камеру.

---

Ход 50. День. 14 октября 1307 года.

[Angerran]

После того как Монфор был водворен в свою камеру Люсон вышел в коридор Тампля и тут неожиданно его остановили двое стражников и сказал что что с ним желает побеседовать сам коадьютор.Стражники провели в одну из комнат рядом с сокровищницей.Войдя туда Люсон увидел сидящего за столом Мариньи

Тот поднял голову и мрачное выражение его лица не предвещало ничего хорошего.



-Ваша Светлость... ? - Люсон не понял чем так недоволен коадьютор.



Так..слушайте вы Люсон..

- Мариньи вдруг перешел на жестко официальный тон.

сейчас Парейль доложил мне что его стражники задержали четырех человек из вашей роты пытавшихся вывезти из тампля телегу с мебелью приора иль-де-франс и восточными коврами...И они заявили что вынесли все это по вашему указанию.



-По мо-е-мууу???? *Люсон резко вскинул голову* Наглая ложь, Ваша Светлость! Никогда я такого не велел! Приказал лишь обыскать комнаты чтоб таам не спрятался кто из тамплиеров, надеющихся укрыться от возмездия. *Шарль изобразил стойку гончей, втянув живот и зря - перстень выпал... Прямо под ноги коадьютору*



Мариньи чуть вздрогнул услышав звон потом опустив руку поднял перстень красный рубин в колечке из мелких топазов.

Коадьютор наклонив голову уставился на Люсона,его ноздри чуть раздулись

- А вот это что такое?Уж не фамильный перстень ли вашего знатного рода?



*Затрясся, как осиновый лист, ноги подогнулись, Шарль падает на колени, шлем грохнулся на пол.*

-Смилуйтесь, Ваша Светлость! -Голова склонилась, длинные волосы закрыли лицо. - Черт попутал! Никогда..Ваша Светлость! детям закажу... Помилуйте...



Мариньи хлопнул левой ладонью по столу

-Вы похоже совсем рехнулись,милейший! (слово в речи коадьютора прозвучало как мерзавец).Вы уже два раза прикасались к тайнам которые стоили жизни людям куда знатнее вас!Вы и живы то до сих пор только по моей милости! Вам дали лейтенантское звание а вы думаете только о том как набить свой карман!

Вы кому служите королю или Маммоне?



-К-к-королю... -Язык заплетался, липкий пот выступил на лице. Шарля трясло, как в лихорадке. - Ваша Светлость... Нечистый попутал.. все он... Пощадите! - взвыл Люсон, чуствуя могильный холод пытошного подземелья и острый жар раскаленных клещей совсем близко от своей шкурки.



Мариньи устало поморщился.

-Ладно...сегодня такой день что я не буду сейчас заниматься этой ерундой.Вы все таки сослужили мне службу так что в счет этого будем считать что я ничего не видел - но запомните -это первый и последний раз. .Убирайтесь.



Люсон подцепил шлем, и отполз назад на коленях, бормоча что-то вроде того что век помнить будет, уж не сомневайтесь, Ваша Светлость.. псом стану служить... у самой двери с трудом поднялся, цепляясь рукой за косяк, и вывалился вон. Бледный, перепуганный.

---

Ход 49. Утро. 14 октября 1307 года.

[А й д и]

Шарль Люсон: -Ах ты проклятье! - лейтенант уже второй час был сильно не в духе. - мало того, что эти сыны ослов куда-то дели все золото, мало того, что на королевское уже наложили лапу люди Ногарэ.. Теперь еще везти этого Монфора! Но делать было нечего. Закрытую карету окружили лучники и процессия двинулася ко дворцу. Душу Люсона едва ли мог согреть припрятанный за пазухой массивный перстень с изумрудом. Он-то рассчитывал на пару телег драгоценностей.



Мариньи увидев Люсона указал ему на комнату в левой галерее дворца. -Значит слушай лейтенант.Его Величество изьявил желание поговорить с этим тампиером.Лично.Колодку снять но руки сковать сзади наручниками и эти наручники короткой цепью вот к этой каменной скамье.Тут пусть и сидит.Вы двое - Мариньи указал на рослого молчаливого лейтенанта стражи - будете стоять у дверей внутри - если чуть дернется - ну вам не надо объяснять....



Шарль Люсон: *мрачно* Слушаюсь, Ваша Светлость. *Обернулся к Монфору и резко дернул цепь* Вперед, шевалье. *сквозь зубы добавил* свинное отродье.



Гийом де Монфор: на слух никогда не жаловался и пожалел в этот миг только о том, что руки скованы. Иначе новоиспеченный лейтенант уже расплатился бы за свои слова.



Шарль Люсон: *выполнил все приказаное мессиром, постаравшись замотать цепь так, чтобы Монфору выгнуло хребет в другую сторону. Ворча что не его дело сбивать колодки, тем не менее снял их и бросил сбоку от скамьи. Вытянулся у двери, поближе к рыцарю*



Гийом де Монфор: стиснул зубы - сидеть в такой позе было не слишком легко.



Шарль Люсон: *мерзко улыбается. Ишь, скуксился... будешь знать как золото прятать*



Король Филипп IV пригнувшись вошел в комнату и окинул рыцаря ледяным взглядом от которого у простого смертного возникла бы мысль о неминуемой смерти.Не обращая внимания на стражников король прошел ближе к скамье и усевшись на деревянном стуле напротив Монфора.обратился к нему медленно и четко разделяя слова: Итак рыцарь если надеешься спасти свою жизнь тебе лучше правдиво рассказать как к тебе попало письмо моей дочери



Шарль Люсон: *при виде Его Величества вовсе в стену вжался. Старается не дышать, не скрипнуть доспехом*



Гийом де Монфор: Филипп IV> "Прошу прощения, Ваше Величество, что не могу стоять в Вашем присутствии" - в голосе рыцаря проскользнула легкая тень иронии. - "Письмо же мне передала горничная Вашей дочери, когда я по служебным делам находился в Вестминстере при дворе ее мужа"



Король пристально смотрел в глаза рыцарю.Эта привычка подолгу смотреть не мигая часто пугала людей и не трусливых.Потом произнес голосом холодным как лед. -Не пытайся мне лгать рыцарь ты этим только ухудшишь свою и без того незавидную участь.



Гийом де Монфор: чего не умел, так это отводить взгляда:" Я не лгу Вам, Ваше Величество"



Шарль Люсон: *пальцы нервно сжали эфес. Аж побелели. Ай... мама... проклятый перстень скользнул под одеждой вниз по вспотевшему животу. Выпадет же... Ледяной пот прошиб с головы до ног. Пустота тяжелая в брюхе*



Филипп IV: Ты вроде не совсем глуп,рыцарь неужели ты ожидаешь , что я в это поверю? С какой стати моей дочери было бы передавать такое письмо через неизвестного человека и тем более через горничную.Ты видел Изабеллу? Сейчас король смотрел Монфору прямо в глаза



Шарль Люсон: *перстень скользил все дальше. Лучник не замечал, но на лице отразилось отчаяние. Не так жаль было тяжелого кольца, как собственной молодой еще жизни. Король наверняка догадается где именно он это прихватил*



Гийом де Монфор: по прежнему не отводя взгляда, произнес:"Нет, не видел, Ваше Величество. Вероятно, Ее Величество, королева Изабелла решила передать это письмо через меня потому, что на тот момент я был единственным французом в Вестминстере"



Король скучающе отвернулся от Монфора - я думал ты умнее...командор.Я чувствую что ты лжешь.Но не знаю зачем.Тебя заставят сказать все даже если для этого потребуется спустить с тебя шкуру.Не заставляй меня...ждать...



Гийом де Монфор: усмехнулся:"От того, что с меня спустят шкуру правда не перестанет быть правдой, Ваше Величество"



Филипп IV: И ты хочешь меня уверить что горничная вот просто так дала тебе письмо и ничего не сказала при этом?



Гийом де Монфор: Филипп IV> Почему же, сказала, разумеется. Она сказала, что это письмо любой ценой должно попасть к Вам.



Шарль Люсон: *на роже появилось ошарашеное выражение. Это что, выходит он у этого сукина сына на посылках вышел?*



Король безразлично махнул рукой (мол что тут поделаешь) Ты чего то не договариваешь.Я даю тебе последний шанс рассказать все что ты знаешь об этом письме.Иначе потом с тобой будут разговаривать...другие люди и другим языком...



Гийом де Монфор: Филипп IV> Я сказал все, что знал, Ваше Величество.



Король встал в последний раз бросив взгляд через плечо на Монфора - а ты смел...жаль что ты служишь не мне...И Филипп вышел из комнаты.



Шарль Люсон: *оторвался от стены и склонился над скамьей, разматывая цепь* Гийом де Монфор> я с удовольствием послушаю, когда тебя будут рвать клещами...



Гийом де Монфор: Шарль Люсон> "Надеешься услышать что-то новое?" - сквозь зубы процедил командор, подымаясь со скамьи.



Шарль Люсон: Гийом де Монфор> ага..*ядовито произнес, пристраивая к ногам рыцаря колодки* Что-нибудь про забавы с высокими особами...



Выйдя из комнаты Филипп столкнулся лицом к лицу с канцлером вернувшимся под вечер из Тампля.Полушайте Ногарэ- произнес король - вам придется отвлечься от магистра и срочно занятся одним...особо упорным тамплиером. = Ногарэ понимающе кивнул - О чем спрашивать Ваше Величество? Ни о чем..- Холодно ответил король - Я сам его поспрашиваю когда размякнет..



Шарль Люсон: *закрепил колодки и запер их. Цепь намотал на руку* Не угодно ли вернуться в ваши покои, мессир Кабанье Ухо? Карета ждет. *дернул цепь*



Гийом де Монфор: Шарль Люсон> *скрипнул зубами - уж очень хотелось съездить разговорчивому лейтеннту по скуле* Конечно, мессир Сукин Сын. Благодарю за гостеприимство.



Шарль Люсон: Гийом де Монфор> после вас! *указал на дверь и последовал за рыцарем, позвякивая свободным концом цепи*

---

Ход 48. Поздний вечер 13 октября 1307 года.

[Angerran]

Король величественным жестом отпустил закончившего доклад парижского прево Плюабуша и окинул ледяным взглядом вошедшего коадьютора.

-В чем дело Ангерран?Разве опись казны уже закончена?

Мариньи замялся что было с ним крайне редко.

-Простите Ваше Величество но...возможно случилось кое что поважнее...

- И что же?

Мариньи молча протянул королю письмо.

Лик короля всегда напоминал мраморную статую - совершенство черт в по которым нельзя было заметить ни волнения ни других чувств.Так и теперь Филипп ничем не показал своего удивления прочитав письмо.На его лице не дрогнула ни одна жилка.

-Где вы это взяли ,Ангерран?

- Вот это самое странное Ваше Величество...

Коадьютор как будто выталкивла из себя слова...

- Его нашли у арестованного командора ордена Храма

-Что? - Филипп впервые повысил голос и произнес с явным недоверием - Это письмо?У тамплиера?

Это так Ваше Величество - Мариньи склонился перед королем - Вы думаете это фальшивка?провокация?

-Нет.

Филипп прикоснулся пальцем к носу - нет это истинный почерк моей дочери.но какого черта это - у тамплиера.

-Мы выясним это Ваше Величество.Но что делать с этим предупреждением о войне.

Король долго и пристально смотрел на коадьютора не мигая.Потом произнес

- Она сейчас явно в расстроенных чувствах - я напишу ей.И я думаю что она преувеличивает то что видела от обиды на Эдуарда.Я знаю из донесений наших шпионов что Англия готовиться продолжать войну с Робертом Брюсом.

Они вряд ли захотят сейчас испытывать мощь Франции разве что захотят повторения Бувина.

-Ваше Величество - может стоит перебросить дополнительные войска в район Гиени...на всякий случай?

-Да это разумная мера предосторожности.И коль скоро теперь деньги у нас есть позаботьтесь о том чтобы жалование войскам выплачивалось точно в срок.Также напишите баронам Пуату,Тулузы и Аквитании чтобы позаботились о готовности своих вассалов к войне.

-Будет исполнено Ваше Величество.

Когда Мариньи уже выходил из кабинета король неожиданно остановил его.

-Слушайте...Я сам поговорю с этим тамплиером.Пусть его доставят в Лувр в закрытой карете под охраной не менее чем роты стражи.

---

Ход 47.вечер 13 октября 1307 года.

[Angerran]

Первые строки королевского циркуляра гласили: "Событие печальное,

достойное осуждения и презрения, подумать о котором страшно, попытка же

понять его вызывает ужас, явление подлое и требующее всяческого осуждения,

акт отвратительный; подлость ужасная, действительно бесчеловечная, хуже, за

пределами человеческого, стала известна нам благодаря сообщениям достойных

доверия людей и вызвала у нас глубокое удивление, заставила нас дрожать от

неподдельного ужаса..."

В пятницу утром 13 октября , что в Тампль ворвался вооруженный отряд королевских стражников во главе с канцлером Гийомом де Ногаре. Находившийся там одряхлевший великий магистр Жак де Моле и еще полторы сотни храмовников не оказали никакого сопротивления и позволили арестовать себя.

По иронии судьбы,арествованных тамплиеров разместили в их собственной тюрьме в подземельях главной башни.Сержантов и братьев-служителей согнали в большую сводчатую залу. А сановников и рыцарей разместили в одиночных камерах. Со утра они не получали пищи.

Никто не пришел к ним. Никто не объяснил причин внезапного ареста и

заключения. Время от времени они слышали шаги в переходах, звон

оружия, скрип замка, порой вдалеке - голос одного из братьев, горячо

спорящего с теми, кто его уводил. И снова наступала тишина

Тем временем наверху в зданиях тампля слуги короля развили бурную деятельность - все имущество тамплиеров собиралось и оценивалось.Король решил перенести в прекрасно укрепленный Тампль место хранения своей казны (что было несложно посколько королевская казна была почти пуста а казнохранилище тамплиеров наполнено золотом).Ногарэ

Тем временем в кварталах прилегавшим к Тамплю толпы парижан грабили и громили хозяйственные постройки принадлежащие храму-- людям хотелось отомстить тамплиерам за их суровость и спесь. Толпа пускалась в погоню за

теми, кто пытался бежать, ловила их, избивала и жалких, истерзанных вручала

королевским прево

Люсон приблизившийся к Тамплю знал что сейчас практически всех высших королевских чиновников можно было найти именно там.Замок напоминал разворошенный муравейник.У входа он увидел Алена де Парейля- тот,пригнувшись с седла отдавал какие то указания капитанам лучников.Стоявщие у входа стражники пропустили Люсона внутрь сказав что коадьютор проводит ревизию казны Тампля.Люсон прошел по коридору где стражники буквально стояли на каждом шагу и остановился у массивного каменного свода предварявшего вход сокровищицу - туда и сюда сновали писцы и легисты с какими-то пергаментами.

Коадьютор появился из боковой двери,его роскошная одежда была засыпана пылью на лице написана усталость и недовольство человека оторванного от срочного дела.

Он перемолвился парой слов с входившим в сокровищницу Раулем де Прелем и удивленно покосился на Люсона -

- А ты то как тут оказался?



Ваша Светлость.. -Люсон склонил голову... - Гийом де Монфор в Шатлэ. При обыске находящегося при нем нашли письмо. - Солдат запнулся и глазами показал в сторону.



Мариньи удивленно взглянул на Люсона и повернувшись к писцам повелительно указал им продолжать работу а сам зашел в небольшую комнату справа указав лейтенанту следовать за ним.

-Что за письмо? - спросил коадьютор когда дверь захлопнулась.



Люсон молча подал распечатаное письмо.

-Оттиск печати мне неизвесте, но... первая строка уже весьма любопытна.



Мариньи взяв свиток и нахмурился уже увидев обращение.

По мере того как коадьютор скользил взглядом по строчкам его глаза все более округлялись - лейтенант впервые видел Мариньи таким удивленным.

Дочитав письмо и быстро сунув его в карман он подозрительно посмотрел на Люсона

- ты прочитал это?



-Я не осмелился, Ваша Светлость. - Люсон отвел глаза. - По первым словам ясно что пишет сама королева Англии, дочь кхм... - склонил голову набок. Мол и так все знают, чья дочь.



Ну ладно если так... - по лицу Мариньи трудно было понять поверил он Люсону или нет но видно было что мысли коадьютора где то очень далеко.

-Ты должен забыть что вообще это видел.



-Слушаюсь, Ваша Светлость. - Поклонился.



Так. - продолжил Мариньи

- раз ты тут - мы решили усилить охрану Тампля на ночь - твоя рота будет охранять восточные ворота.Переведи всех сюда а северную заставу оставь на попечение городской стражи.Еще - Монфора перевести сюда в одиночку под главной башней - туда же где и магистр.Все.

Мариньи быстро вышел из комнаты и Люсон услышал его крик -Рауль остаешься тут за меня!Подсчитать все до последнего ливра! эй,вы там лентяи,мою карету к входу!Быстро!



Люсон поспешил исполнять приказание. Расставляя стражников, он тем не менее, оставил при себе восьмерых из своего прежнего отряда. Четверо ушли в ночь с приказом привести из Шатлэ де Монфора, а еще четверо вместе с лейтенантом зачем-то начали обшаривать помещения, куда еще не добрались люди Мариньи.

---

Ход 46. Париж. Северная застава. Позднее утро. 13 октября 1307 года.

[А й д и]

Из под копыт коня летели комья грязи. По сторонам дороги мелькали парижские предместья. Наконец-то показалась северная застава. Де Монфор осадил коня у самых ворот.



Трое стражников лениво перетаптывались в воротах. Казалось, они спят на ходу. В проеме ворот по другую сторону стены виднелась повозка с вязанками хвороста. Точно такие же ленивые лучники в мокрых кожанных доспехах как раз пропустили возницу. Чуть дальше расхаживал некий невысокий тип в плаще и глухом шлеме.



"Королевские лучники. С чего бы?" - подумал де Монфор, миновав стражу. "А ну пошевеливайся!" - крикнул он зазевавшемуся вознице.



Повозка загрохотала колесами вдоль улицы. Но на дорогу ступил тот самый невысокий человек с закрытым лицом и поднял руку, предлагая придержать коня.

-Назовите свое имя, сударь. - Глухой спокойный голос. Сбоку, в стенной нише, трясущийся от промозглого холода писец приготовился записать ответ.



Командор уже было дал шпоры коню, а потому едва успел осадить его по знаку человека в шлеме. "Гийом де Монфор" - небрежно бросил он.



Рука опустилась. Но как-то странно, резко. За спиной загрохотало - сонные стражники на удивление быстро выбили стопоры ворота решетки, которая быстро падала вниз. А справа и слева от де Монфора вырос лес пик. Двое лучников встали спереди. Слева и справа от командира. Последний неторопливо снял шлем.

-Именем Короля вы арестованы, сударь. Извольте спешиться и не пытайтесь бежать. - Он резко вскинул голову, указывая на стену.



"Шарль Люсон" - по губам командора скользнула холодная улыбка. - "Какая встреча! Вот уж ни думал, ни гадал..."



-Лейтенант Шарль Люсон. - холодно улыбнулся лучник. - Спешивайтесь же, сударь, а то мои ребята.. - кивок вверх. - могут случаем и стрелу пустить.



"Растете в чинах. Поздравляю!" - с той же улыбкой продолжал командор, словно не замечая нацеленных на него луков. - "И даже могу предположить, какая причина послужила такому продвижению по службе". Спешиваться он и не собирался.



Шарль склонил голову набок. Видимо и это был знак, потому что острые пики нацелились на Гийома. Целый лес, где де Монфор выступал центром.

-Вы правы. Я не предал Его Величества и был щедро награжден. Вы бы покорились судьбе, а? А не то вас скинут силой. Мессиру Мариньи ваша светлость нужна в целом виде. -голос тих и ироничен, а вот солдаты шутить не намерены. Пики совсем близко, не шевельнуться.



"Как скажете, лейтенант" - командор сделал вид, что собирается спешиться. Резкий выброс руки в сторону, вырванная у кого-то пика и пока ошарашенный копейщик пытается понять как это вышло, копье уже нацелено в лицо Люсона. - "В эту игру можно играть вдвоем, лейтенант"



-Вы зря это сделали, сударь. - зевнул Шарль, перекладывая шлем на сгиб левой руки. - Вам же сказано: именем Короля. Вы, шевалье, идете против Его Величества. Вы умрете сегодня. - Люсон согнул левую ногу и неожиданно как бы провалился вниз, в грязь улицы боком. Тонко запели спущенные с луков стрелы. Люсон знал кого ставить на стену. Лучшие стрелки не промазали. Острия одно за другим вонзились в конский круп.



Конь де Монфора встал на дыбы, сбрасывая всадника в уличную грязь и захрипев, повалился на землю. Каким образом командор приземлился на ноги - было одному Б-гу известно. В его руках по-прежнему было пехотное копье. "Ну что ж, подходите, кто смелый" - криво улыбнулся он.



-Убейте его. - Люсон медленно поднимался с земли. Пики нацелились на командора со всех сторон. И самое главное - эх, командор! - память у вас короткая. Сзади подбежали стоявшие в воротах. Один из них ничтоже сумняшеся огрел рыцаря по шлему огромным брусом, который ранее выполнял роль стопора вОрота. Прочие не торопились - улочка узкая и с пикой в ней развернуться тяжко. Да еще конь отбросил пятерых к стене.



"Поздно.." - успел подумать де Монфор, прежде чем осесть в дорожную грязь. А потом перед глазами заплясали разноцветные круги и мир погрузился в темноту.



Люсон скептически смотрел на рыцаря.

-Гастон - повернулся лейтенант к одному из лучников. - подгони телегу и скажи тем нищим, что они могут забрать конину себе.

Как только лучник поспешно ушел, команды посыпались резче:

-Связать и отобрать оружие! Жан, беги в магистрат, пусть вернут сюда городскую стражу. Всю упряжь с коня снять и в повозку! Сержант, размазне, не умеющему держать оружие, двадцать плетей по возвращении! Арестованного в Шатлэ!



Вскоре добрые парижане могли наблюдать печальную процессию. По улице медленно тащилась телега, окруженная копейщиками, впереди на рыжей лошади ехал невысокий тип в глухом шлеме и грязном плаще. А в повозке лежал крепко связаный человек явно благородного достоинства.