Со всех сторон взирает пропасть, но повторяю неотступно: "Над пропастью построю крепость и будет крепость неприступна" (С)
Сознание возвращалось медленно, словно бы нехотя. Командор помнил как стража доволокла его до камеры, он помнил скрежет засова, помнил как его бросили на каменный пол. Дальнейшее покрывала черная мгла. Он и сейчас лежал на полу, так и не добравшись до той узкой деревянной доски, грубо приколоченной к четырем низким ножкам, которую не то что кроватью, даже и топчаном -то не назовешь. Впрочем, это еще пустяки - в походах приходилось спать и не на таком. Хуже другое - он вряд ли в состоянии подняться да еще эти кандалы, чтоб их... Все попытки подняться оказались безуспешны. Что ж, придется пока лежать на полу - силы еще понадобятся. Вчера на допросе... или это было не вчера? Какой сегодня день и сколько прошло времени? Да, он сказал, что действовал по приказу магистра. Хотя это они наверняка знали и без него. Им нужно было лишь письменное подтверждение и они его получили. Зато теперь у де Шарнэ развязаны руки. Будем надеяться, что Жоффруа сумеет этим воспользоваться ибо с таким магистром как мессир де Моле орден обречен. Обречен? Только теперь он вдруг осознал смысл происходящего в Тампле - разгром в коридорах и залах, подвалы, полные собратьев по ордену и несколько промелькнувших в коридоре сутан монахов-доминиканцев. Слуги Святого Доминика. Псы Господни. А ведь орден не подлежит светскому суду. А это значит... Это значит что, что бы ни делала здесь святая инквизиция, ничего хорошего это ордену не предвещает.



За дверью раздались шаги,приближающиеся голоса,ругань чей то сдавленный стон и снова ругань.

- Черт подери этого дохляка! Он даже не может сам ходить.(глухой звук как будто пнули что то мягкое)Жиль! Его Преподобие приказал дрежать этого вот в одиночке до завтра, а у нас нет ни одной пустой камеры.Тысяча чертей, не тащиться же в Шатлэ на ночь глядя!

В ответ раздалась еще более забористая ругань.

-Черт возьми,Пьер! Что ты морочишь мне голову такой чушью!Суньте его любую в камеру, в первую попавшуюся. Какая, к дьяволу, разница если это все равно только до утра!

Дверь глухо лязгнула и ввалившиеся в камеру стражники швырнули на пол что то на первый взгляд показавшееся командору кучей грязных тряпок. Когда дверь закрылась эта куча шевельнулась и оттуда высунулось бледное лицо:

-Эээ...шевалье де Монфор?



Скорее по голосу чем по лицу Монфор узнал в нем Жана Вильнева - молодого человека, вступившего в орден три года назад и бывшего оруженосцем при Магистре.Монфор невольно вспомнил что при первой встрече с Жаном был крайне удивлен - мальчик был просто на диво хорош собой тоненький, рыжеволосый с синими с поволокой глазами,казалось бы что ему делать в монашеском ордене. Однако Вильнев без видимых сожалений дал обет целибата и быстро прижился в Тампле.

Сейчас впрочем его было не узнать - лицо было белым как мел и искажено такой гримасой ужаса и отчаяния.Вильнев попытался подняться зацепившись руками за доску "кровати", но его ноги подкосились и и он с жалобным стоном рухнул на каменный пол.



- Жан? - командор с видимым усилием поднял голову от пола. Помочь парню он, к сожалению, не мог - сам был не в лучшем виде.



Со второй попытки юноша заполз таки на кровать и сел прислонившись спиной к стене.Его наполненные ужасом глаза постепенно стали более осмысленными, когда он осознал что стражники ушли и ему в данный момент непосредственно ничего не угрожает.

Посмотрев на командора он прошептал:

- Шевалье...вас тоже допрашивали инквизиторы?



Командор скептически оглядел юношу - пятен крови на одежде не видно, руки-ноги тоже вроде бы целы, зато напуган так, будто в преисподней побывал. Ответил он не сразу:

- Нет, это подручные мессира де Ногарэ постарались...



Юноша явно вздрогнул при имени Ногарэ и прошептал.

-Теперь все они тут заодно - люди короля и инквизиторы...ордену пришел конец.



"Конец ордену пришел, когда его наводнили вот такие мальчики - нежные и томные как майская ночь..." - подумал командор.

- И в чем же нас обвиняют? - спросил он Жана уже вслух.





Жан в удивлении воззрился на командора:

- Как? Вы не знаете? Разве Вам не задавали всех этих ужасных вопросов про ересь?



- Не задавали, Жан, не задавали. Так что там они придумали?



Юноша вдруг снова задрожал как будто страшные пыточные интрументы снова были прямо перед ним и дрожащим голосом начал:

- Это какой-то кошмар.Орден обвиняют в ереси, в том что мы отступили от веры Христа и поклонялись какому-то идолу с кошачьей головой, который называется Бафомет...и что при вступлении в орден надо было плюнуть на распятие..



- Бред.... - бросил командор. - И ты подтвердил это?

"Богатая же у них фантазия." - подумалось ему. - "Дело пахнет кострами. Уж если наша святая инквизиция за кого берется, то непременно доводит дело до конца."



Юноша всхлипнул :

- Они пытали меня.... Они заставили меня признаться в мужеложстве..и сказали, что за это я пойду на костер.

*закрыл глаза руками и заплакал*,



"И эти пару синяков он называет пыткой? Хотя, что его упрекать? Сам-то я хорош... Еще неизвестно в чем я сознаюсь, болтая по душам с отцами-инквизиторами..Может быть в покушении на Папу Римского или в том, что вступив в сговор с сарацинами, хотел обратить Францию в магометнаство" - подумал командор.



- Жан, прекрати ныть! Будь мужчиной. - сказал он вслух. Внезапно в душу закралось какое-то сомннеие. - Или ... ты действительно сказал им правду... про мужеложество?



От юноши не слышалось ничего кроме невнятного всхипывания.



- Да уймись ты, в конце концов... Ревешь хуже бабы! - эти всхлипы уже начали выводить командора из себя. "Господь Всемогущий! Понабрали же где-то..." - подумал он.



Жан перестал всхлипывать и с недоумением посмотрел на де Монфора.





Уже лучше... - буркнул командор. - А теперь ложись и постарайся уснуть.



Жан свернулся на кровати в клубочек и все еще всхлипываю уснул



Командор бросил взгляд на всхлипывающего восне юношу. "Да, ордену действительно конец" - мысленно резюмировал он.