Сознание возвращалось медленно, словно бы нехотя. Командор помнил как стража доволокла его до камеры, он помнил скрежет засова, помнил как его бросили на каменный пол. Дальнейшее покрывала черная мгла. Он и сейчас лежал на полу, так и не добравшись до той узкой деревянной доски, грубо приколоченной к четырем низким ножкам, которую не то что кроватью, даже и топчаном -то не назовешь. Впрочем, это еще пустяки - в походах приходилось спать и не на таком. Хуже другое - он вряд ли в состоянии подняться да еще эти кандалы, чтоб их... Все попытки подняться оказались безуспешны. Что ж, придется пока лежать на полу - силы еще понадобятся. Вчера на допросе... или это было не вчера? Какой сегодня день и сколько прошло времени? Да, он сказал, что действовал по приказу магистра. Хотя это они наверняка знали и без него. Им нужно было лишь письменное подтверждение и они его получили. Зато теперь у де Шарнэ развязаны руки. Будем надеяться, что Жоффруа сумеет этим воспользоваться ибо с таким магистром как мессир де Моле орден обречен. Обречен? Только теперь он вдруг осознал смысл происходящего в Тампле - разгром в коридорах и залах, подвалы, полные собратьев по ордену и несколько промелькнувших в коридоре сутан монахов-доминиканцев. Слуги Святого Доминика. Псы Господни. А ведь орден не подлежит светскому суду. А это значит... Это значит что, что бы ни делала здесь святая инквизиция, ничего хорошего это ордену не предвещает.



За дверью раздались шаги,приближающиеся голоса,ругань чей то сдавленный стон и снова ругань.

- Черт подери этого дохляка! Он даже не может сам ходить.(глухой звук как будто пнули что то мягкое)Жиль! Его Преподобие приказал дрежать этого вот в одиночке до завтра, а у нас нет ни одной пустой камеры.Тысяча чертей, не тащиться же в Шатлэ на ночь глядя!

В ответ раздалась еще более забористая ругань.

-Черт возьми,Пьер! Что ты морочишь мне голову такой чушью!Суньте его любую в камеру, в первую попавшуюся. Какая, к дьяволу, разница если это все равно только до утра!

Дверь глухо лязгнула и ввалившиеся в камеру стражники швырнули на пол что то на первый взгляд показавшееся командору кучей грязных тряпок. Когда дверь закрылась эта куча шевельнулась и оттуда высунулось бледное лицо:

-Эээ...шевалье де Монфор?



Скорее по голосу чем по лицу Монфор узнал в нем Жана Вильнева - молодого человека, вступившего в орден три года назад и бывшего оруженосцем при Магистре.Монфор невольно вспомнил что при первой встрече с Жаном был крайне удивлен - мальчик был просто на диво хорош собой тоненький, рыжеволосый с синими с поволокой глазами,казалось бы что ему делать в монашеском ордене. Однако Вильнев без видимых сожалений дал обет целибата и быстро прижился в Тампле.

Сейчас впрочем его было не узнать - лицо было белым как мел и искажено такой гримасой ужаса и отчаяния.Вильнев попытался подняться зацепившись руками за доску "кровати", но его ноги подкосились и и он с жалобным стоном рухнул на каменный пол.



- Жан? - командор с видимым усилием поднял голову от пола. Помочь парню он, к сожалению, не мог - сам был не в лучшем виде.



Со второй попытки юноша заполз таки на кровать и сел прислонившись спиной к стене.Его наполненные ужасом глаза постепенно стали более осмысленными, когда он осознал что стражники ушли и ему в данный момент непосредственно ничего не угрожает.

Посмотрев на командора он прошептал:

- Шевалье...вас тоже допрашивали инквизиторы?



Командор скептически оглядел юношу - пятен крови на одежде не видно, руки-ноги тоже вроде бы целы, зато напуган так, будто в преисподней побывал. Ответил он не сразу:

- Нет, это подручные мессира де Ногарэ постарались...



Юноша явно вздрогнул при имени Ногарэ и прошептал.

-Теперь все они тут заодно - люди короля и инквизиторы...ордену пришел конец.



"Конец ордену пришел, когда его наводнили вот такие мальчики - нежные и томные как майская ночь..." - подумал командор.

- И в чем же нас обвиняют? - спросил он Жана уже вслух.





Жан в удивлении воззрился на командора:

- Как? Вы не знаете? Разве Вам не задавали всех этих ужасных вопросов про ересь?



- Не задавали, Жан, не задавали. Так что там они придумали?



Юноша вдруг снова задрожал как будто страшные пыточные интрументы снова были прямо перед ним и дрожащим голосом начал:

- Это какой-то кошмар.Орден обвиняют в ереси, в том что мы отступили от веры Христа и поклонялись какому-то идолу с кошачьей головой, который называется Бафомет...и что при вступлении в орден надо было плюнуть на распятие..



- Бред.... - бросил командор. - И ты подтвердил это?

"Богатая же у них фантазия." - подумалось ему. - "Дело пахнет кострами. Уж если наша святая инквизиция за кого берется, то непременно доводит дело до конца."



Юноша всхлипнул :

- Они пытали меня.... Они заставили меня признаться в мужеложстве..и сказали, что за это я пойду на костер.

*закрыл глаза руками и заплакал*,



"И эти пару синяков он называет пыткой? Хотя, что его упрекать? Сам-то я хорош... Еще неизвестно в чем я сознаюсь, болтая по душам с отцами-инквизиторами..Может быть в покушении на Папу Римского или в том, что вступив в сговор с сарацинами, хотел обратить Францию в магометнаство" - подумал командор.



- Жан, прекрати ныть! Будь мужчиной. - сказал он вслух. Внезапно в душу закралось какое-то сомннеие. - Или ... ты действительно сказал им правду... про мужеложество?



От юноши не слышалось ничего кроме невнятного всхипывания.



- Да уймись ты, в конце концов... Ревешь хуже бабы! - эти всхлипы уже начали выводить командора из себя. "Господь Всемогущий! Понабрали же где-то..." - подумал он.



Жан перестал всхлипывать и с недоумением посмотрел на де Монфора.





Уже лучше... - буркнул командор. - А теперь ложись и постарайся уснуть.



Жан свернулся на кровати в клубочек и все еще всхлипываю уснул



Командор бросил взгляд на всхлипывающего восне юношу. "Да, ордену действительно конец" - мысленно резюмировал он.